Патино дал разрешение на командировку, так что я забронировала место на утренний рейс до Роли. Вечером мы с Китом сели ужинать поздно, оба упорно избегали малейшего упоминания о стоящем в прихожей свертке, который я принесла из лаборатории и собиралась взять с собой. Кит предвкушал обещанную Кризом экскурсию, так что его совершенно не волновало мое отсутствие.
В самолете царило обычное оживление: студенты, бизнесмены и игроки в гольф, решившие посвятить выходные любимой игре. Пока стюардессы разносили кофе и безалкогольные напитки, я смотрела в иллюминатор и думала о том, что больше всего на свете мне хотелось бы сейчас забыть о делах и, так же как они, лететь себе куда-нибудь подальше, например в Пайнхерст, Маркст-Харбор или в Ойстер-Бэй – одни из самых лучших гольф-курортов мира. Куда угодно, лишь бы избежать предстоящего мучительного исследования костей девочки-подростка.
Взгляд остановился на спортивной сумке, стоящей под сиденьем напротив. Выглядит достаточно безобидно, но что бы подумали мои попутчики, если бы узнали, что там внутри? Мне приходится довольно часто летать из Дорваля, так что служащие таможни больше уже не просят разъяснений. Интересно, как будут обстоять дела с таможней в Роли?
Светало, утренние солнечные лучи окрасили небо в розовый цвет. Наш самолет разорвал плотную завесу облаков, и на солнце от него выросла тень, отчего казалось, что рядом с нами летит еще один небольшой призрачный аэроплан.
Да, подумала я, так и есть. Таким же призрачным аэропланом я представляла девочку, чьи останки лежали сейчас у меня под ногами. Несмотря на то, что теперь я знала имя, в моем воображении она по-прежнему оставалась туманным призраком на фоне размытого ландшафта. И сейчас меня волновало лишь одно: отыщу ли я в конце пути те ответы, которые помогут придать этому смутному образу четкие черты Саванны Оспрей?
18
Кейт встретила меня в аэропорту Роли-Дарема, и мы, не теряя ни секунды, прямо оттуда направились в лабораторию БРШ. Она уже доставила останки из расположенного в Чэгтел-Хилл офиса судебного медэксперта и подыскала нам помещение, в котором можно было спокойно поработать. И мое, и ее руководство единодушно сошлось на том, что подобные меры отвечают интересам всех сторон, если придется отправлять образцы на анализ ДНК.
Я натянула перчатки и принялась распаковывать привезенный мной сверток, пока Кейт вынимала образцы из сейфа. Она выставила на стол длинную белую коробку и посторонилась. Чувствуя в груди знакомое покалывание, я развязала веревку и сдвинула картонную крышку.
Я выкладывала кости по очереди, размещая каждую в соответствии с анатомическим строением человеческого тела. Ребра. Позвоночник. Длинные трубчатые кости.
Патологоанатом, верно, оценил ущерб, нанесенный животными. Хищники, живущие за счет падали, так тщательно обглодали даже самые маленькие косточки, что на них не осталось и намека на выступы и суставы. Начисто исчезли лобковые сочленения и подвздошные гребни, сохранились лишь фрагменты ключиц. Но уже сейчас не вызывал сомнений тот факт, что оба бедра отсутствуют.
Я добавила к лежащим на столе костям фрагменты, которые мы обнаружили в Сен-Базиле. Хотя они и не воссоздали полностью человеческий скелет, так как нескольких частей не хватало, в то же время одинаковых нам не попалось ни разу.
Первой прервала молчание Кейт:
– По размеру и степени мышечного развития кости ироде бы ничем не отличаются. Вероятно, девчушка была махонькой.
– Согласно моим расчетам, сделанным на основании размеров бедра, ее рост составлял примерно пять футов два дюйма. Давай-ка посмотрим, что даст нам твоя большеберцовая кость. – Я показала ей два ориентира на диафизе. – Существует формула регрессии, которая работает, если есть хотя бы один этот сегмент.
Я измерила диафиз, потом быстро произвела расчет. При применении этой формулы интервал погрешности оказывался достаточно большим, но он снижался благодаря данным, которые я получила на основании длины бедра. Я показала Кейт итоговую цифру. Она пошла к боковому стеллажу и быстро пролистала какую-то папку, разбухшую от вложенных в нее документов почище манхэттенской телефонной книги.
– Нашла! Рост Саванны пять футов и один дюйм с четвертью.
Она полистала еще, затем вытащила из папки небольшой конверт и вытряхнула несколько фотографий. Кейт стала их внимательно изучать, в то же время, рассказывая мне о Саванне:
– Грустная история. Почти все одноклассники не имели о ее жизни ни малейшего представления. А ведь Шалотта – маленький городишко. Те дети, которые узнали Саванну на фотографиях, ничего не вспомнили о ней. Понимаешь, совсем ничего! Словно она была невидимкой. О таких неприметных людях, которых забывают в первую же секунду после знакомства, только и известно, что дата появления на свет и день смерти. Родилась в 1968-м, умерла в 1984-м, и все. – Кейт протянула мне полароидный снимок. – Жизнь у бедняжки была не сахар. Убогая семья. Никаких друзей. Как бы то ни было, ее вряд ли можно назвать рослой.
Я взглянула на снимок, и меня захлестнула волна жалости.
На покрывале сидит девушка, она явно чувствует себя не в своей тарелке перед камерой. Худенькой ручкой судорожно прикрывает живот, ладонью другой руки пытается загородиться от фотографа.
В закрытом купальнике, кожа белая-пребелая, с нездоровым синюшным оттенком. И хотя она старалась спрятать от камеры лицо, в кадр попали глаза, благодаря линзам казавшиеся гротескно огромными. На заднем фоне вырисовывалась полоска моря, волны яростно накатывались на берег, словно желая слиться с ним в одно целое.
Вглядываясь в это изнуренное, сморщенное личико, я почти физически ощущала боль. Что за человек мог обидеть такую хрупкую девочку? Может, ее изнасиловал чужак, приставив к горлу нож, а затем задушил и оставил на растерзание собакам маленькое тельце? Что именно она почувствовала, когда поняла, что близится последний час? Звала на помощь, захлебываясь слезами от ужаса и понимая, что криков никто не услышит? Или ее убили в отчем доме, а потом выбросили, как ненужную вещь? Перед тем как ее глаза видели свет в последний раз, какие эмоции она испытывала? Страх, смирение, ненависть, оцепенение или всего лишь недоумение? Мучилась ли она от невыносимой боли?
– …надо сравнить размеры черепа.
Кейт вынула из широкого коричневого конверта рентгенографические снимки и вставила их в настенный экран.
– Это снимки черепа, сделанные всего за четыре месяца до исчезновения Саванны.
Я достала из сумки свои рентгенограммы и прикрепила их рядом с больничными снимками. Начав с костей лицевого черепа, прежде всего я сравнила форму лобных пазух. Эти пустые пространства над орбитами, хотя и отличаются размерами и структурой, столь же уникальны, как и отпечатки пальцев.
Лобные пазухи Саванны напоминали хохолок на голове какаду. Их конфигурация совпадала и на тех, и на других снимках. Крошечное отверстие от трепанационного сверла четко выделялось на каждом из них, его форма и расположение оказались одинаковы на снимках, сделанных при жизни и после смерти.
