если с ним что-то случится? Она же никогда себя не простит! Никогда… Уж лучше пусть он будет вдали от неё, может быть, с другой даже будет, чем… его не будет совсем.
— Агатик, ты хорошо себя чувствуешь? Ты что-то бледная очень.
— Всё нормально, мам. Может, выпьем кофе?
— Давай, почему бы не выпить? — они подхватили ручную кладь и двинулись к небольшой кафешке. Обычно всегда забитая под завязку, та была полупустой. Агата помахала рукой, чтобы привлечь внимание Ильи. Завидев её, Стужин широко улыбнулся. — Никогда не видела тебя такой влюблённой.
Агата не знала, как прокомментировать эти слова, поэтому лишь передёрнула плечами, подсовывая Ксюше меню.
— Как насчёт молочного коктейля? Я думаю взять. Смотри, здесь есть даже маршмеллоу. Будешь?
Ксюша кивнула, не отрывая взгляда от ярких картинок. Заказ пришлось подождать. Напитки подали как раз к тому моменту, как мужчины освободились, но времени уже оставалось впритык. Все нервничали, поэтому расслабиться за чашкой кофе, как это планировалось, никому не удалось. Наспех выпили и шумной толпой подались к стойке. Прощались, с трудом сдерживая слёзы. Чувствуя общее напряжение, Ксюша не стала говорить свое коронное «пока», хотя пока из её уст это слово можно было услышать чаще всего. За этим самым словом Агата будто слышала другие: «Ну, слава богу, наконец я могу вернуться в себя и забыть о вашей долбаной социализации и важности коммуникации».
— Ну вот и проводили мы наш философский пароход1. — вздохнул Илья, нежно обнимая Агату за плечи. — Ты как?
Врать ему не хотелось. Агата потёрлась носом о тонкую куртку Стужина, наполняя лёгкие успокаивающим ароматом его сильного тела:
— Не очень.
— Ничего. Это поначалу. Потом привыкнешь — и станет легче.
Агата кивнула, но не слишком-то в это поверила.
— О чём вы говорили с папой?
Они вышли из аэропорта, перешли многополосное шоссе, чтобы попасть на стоянку.
— Да так, обо всём на свете. Хороший он у тебя мужик. Пригрозил оторвать мне яйца, если я тебя с какого-то перепугу обижу.
Агата округлила глаза:
— Да нет… Папа не мог! — выпалила, не сумев скрыть сомнения в голосе.
— Мог. Ещё как. И ты это знаешь. Но я не в обиде. Ксюш, давай забирайся, я тебя пристегну.
Расселись по местам.
— Домой?
Агата засомневалась:
— Слушай, а можешь отвезти меня на дачу? Я… Кажется, там будет легче.
— Да без проблем. Здесь вроде рядом, да?
— Угу. Ничего, что Ксюша с нами? Она не закапризничает?
— Понятия не имею. Мы ж ненадолго?
— Вы всегда можете уехать, оставив меня там.
— Я не хочу тебя нигде оставлять. И вообще, нам что-то надо решать! Мы вместе почти неделю. А за это время виделись всего несколько раз.
— И что ты предлагаешь?
— Предлагаю съехаться.
— Ты серьёзно?
— А что? Ты когда презервативы купила? А пачка до сих пор не распечатана!
— Кто о чем, а вшивый о бане, — засмеялась Агата, несмотря на одолевающую её грусть.
— Я просто соскучился очень, — заметил Илья негромко и потёрся щекой о ладошку Агаты, что до тех пор, как он её сгреб, спокойно лежала на коробке передач. — Почему ты молчишь?
— Боюсь, если заговорю, ты обвинишь меня в непоследовательности.
Небо снова хмурилось, и, несмотря на то, что до вечера было еще далеко, по обе стороны трассы включили фонари. Агата сморгнула набежавшие на глаза слёзы. Те совершили довольно странный трюк — размыв весь остальной мир, оставили в фокусе красивый профиль Стужина.
— Почему?
— Потому что я поняла, какой была эгоисткой, вынуждая тебя остаться.
— В смысле? Эй? Ты чего? Это моё решение. К тому же мы ведь обсуждали — это не навсегда. Мы можем уехать в любой момент.
— Пока да. Но ты слышал, к чему нас готовят?
— И? На что ты намекаешь? Ты всё же решила поехать с нами?
Господи, зачем она начала этот разговор? Ну, ведь не было у неё решения! Не бы-ло! Она не могла бросить фонд. Для этого пока не существовало ни единой достойной причины. Но и спокойно жить, зная, чем рискует Илья, оставаясь рядом с ней, она тоже не могла. О том, что мужчинам закроют выезд, в последние пару дней кричали буквально со всех сторон. А у него дочь… У которой кроме отца никого нет.
— Я не могу. Но знаешь, я говорила с психологами Ксюши. Они утверждают, что похищение для неё не имело каких-то серьёзных последствий.
— И? — Стужин всё сильней напрягался.
— Думаю, начинать работу с ней здесь, если вы хотите уехать, не очень корректно. Лучше уж сразу на месте. То есть… если бы ей понадобилась какая-то экстренная помощь — это одно. Но очень похоже, что никакой экстренной помощи ей не требуется.
— Что значит — «мы хотим»? — Илья занервничал. — Я думал, мы решили, что никаких «я» нет. Есть «мы».
— Да, но… Для того, чтобы были «мы», ты должен выжить.
Илья резко перестроился в другой ряд.
— Я не думаю, что всё настолько критично, — заметил он, постучав пальцем по рулю.
— Знаешь, нынешняя ситуация как раз и страшна её полной непредсказуемостью. — Агата прислонилось гудящей головой к прохладному стеклу. — Происходит то, что по всем законам логики и здравого смысла происходить не может.
— И? Что ты предлагаешь?
— Уезжай, как хотел. Пересиди. Месяц, два, три… пока ситуация не прояснится.
— Поехали со мной!
— Я не могу. Ты же понимаешь... Здесь сверни! — резко окрикнула, когда Стужин чуть не проехал нужный поворот.
— Нет! Я не понимаю. Хочешь знать моё мнение? Это дерьмовая идея.
— Но почему? Я же не предлагаю расстаться! Только лишь переждать. Потому что… — Агата судорожно сглотнула.
— Что?
— Я не прощу себе, если по моей вине с тобой что-то случится. Я этого просто не переживу. Я вообще последние дни только о том и думаю. С тех пор, как поняла, что ты и впрямь хочешь остаться со мной. Я… слишком люблю тебя, чтобы приносить такую жертву. Понимаешь?
Стужин съехал на обочину. Медленно, будто экономя каждое движение, отстегнулся. Повернулся к ней.
— Повтори.
— Я слишком тебя люблю. Что нам какие-то километры, правда?
Может быть, она себя обманывала. Скорее даже наверняка. Отношения на расстоянии — это
