зеленоватый свет, — но они хватали его, царапали ему руки и пытались повалить на землю.
Залпы Давриела вывели из строя многих шептунов, хотя со стороны леса к ним уже спешила подмога из числа отставших. Тасенда с ужасом поняла, что некоторые из них остановились на краю дороги и теперь неотрывно глядели на неё. Несколько мгновений они внимательно её рассматривали, поворачивая свои чересчур вытянутые головы под неестественными углами, а затем один указал на неё пальцем.
Тасенду пробрала дрожь. Это новички могли её видеть? Что изменилось?
— Давриел! — позвала она, осторожно отступая вдоль опрокинутого экипажа ближе к колёсам. — Мисс Хайуотер! — она угрожающе подняла камень.
Гейсты застыли на месте. Неужели... они и правда испугались камня?
Нет. Всё дело было в ожерелье, которое она обмотала вокруг запястья. Гейсты не сводили с него глаз. Пока трое из них просто стояли, последний вдруг начал меняться. Его глаза уменьшились до нормальных размеров, зыбкий контур стал более чётким, а лицо приобрело почти человеческие, узнаваемые черты.
Он попятился, закрыв лицо руками.
Мисс Хайуотер возникла между Тасендой и гейстами и вогнала нож призраку в висок, от чего тот вздрогнул и начал распадаться. Она потащила Тасенду к испуганной лошади с простой уздечкой, отрезанной от упряжи кареты.
— В седло, — скомандовала мисс Хайуотер. — Умеешь ездить верхом?
— Да. Отец учил меня, по вечерам после...
— Поменьше историй. Побольше желания убраться отсюда ко всем чертям. Дав! Мы готовы!
Он показался с другой стороны опрокинутой кареты с несколько измождённым видом и развеял пару призраков, разглядывавших Тасенду. Того, чьё лицо начало преображаться, среди них не было. Он отступил в чащу; Тасенда видела его зеленоватое свечение, мелькающее среди деревьев.
Злобогрыз — руки сплошь в кровоточащих порезах — тяжело вскарабкался на спину лошади и пришпорил пятками несчастное создание. Животное с трудом выдерживало его вес. Мисс Хайуотер взяла другую лошадь под уздцы, чтобы Давриел мог забраться в седло.
— Давриел, — Тасенда оставила свою лошадь и схватила его за руку, — с одним из тех духов творится что-то странное!
— С каким именно? — тут же уточнил он, пристально осматривая местность. Его магия и меч Злобогрыза превратили большую часть шептунов в бесформенные клочья тумана, но стелющаяся по земле пелена дрожала и корчилась, и из неё вновь проступали лица и руки.
Тасенда указала в чащу. — Несколько духов погнались за мной — это первый раз, когда кто-то из них попробовал напасть на меня. Но потом они увидели символ Безымянного Ангела и сразу же остановились. А один сбежал в лес!
Давриел нахмурился. — Мисс Хайуотер, держите лошадей наготове. Я скоро вернусь, — с этими словами он решительно направился к лесу.
Помешкав, Тасенда побежала за ним.
— Что? — крикнула им вслед мисс Хайуотер. — Вы совсем спятили?
Пробираться сквозь лес ночью было нелегко. Казалось, что невидимые ветки так и норовили схватить её за подол, а земля то и дело оказывалась на пару футов ниже, чем она ожидала. Вскоре первый мрак окружил их, но Давриел сотворил свет в виде небольшого огонька на кончике пальца — последние крохи его пиромантии.
Она поравнялась с ним, стараясь не упустить из виду мерцающий зеленоватый свет, когда тот внезапно остановился. Они приблизились к гейсту, который стоял перед деревом на коленях, склонив голову. Он снова начал распухать, теряя очертания.
— Символ, — потребовал Давриел, протягивая Тасенде свободную руку.
Она отвязала ожерелье Виллии от запястья и вручила ему. Обойдя гейста, Давриел сунул ожерелье ему в лицо. Существо подняло голову, и его взгляд остановился на символе — распростёртых крыльях.
— Это сила церкви? — спросила Тасенда.
— Нет, — ответил Давриел. — Это сила привычки. Помнишь, что я тебе говорил? Призраков наподобие этого можно привести в чувство, если напомнить им о том, что они хорошо знали при жизни.
Гейст благоговейно протянул руки и кончиками пальцев прикоснулся к символу Безымянного Ангела. Его чудовищная гримаса стал лицом человека. Страдающего человека. Бедняга не мог проронить слёз, и, тем не менее, он рыдал.
Это был... Ром.
Старый охотник, ставший садовником, теперь превратился в гейста? Но как? Он был даже не местным!
— Что…, — прошептал дух Рома, — что вы сделали со мной, м'лорд?
— Что ты помнишь? — спросил Давриел мягким, даже нежным голосом. — Вспомни последнее, что ты видел.
— Я видел, как вы уезжаете в ночь, — произнёс дух, — Я устал, и отправился в свою келью, чтобы поспать. Я не мог уснуть. Как обычно. Вспоминал всех тех, кого убил…, — сияющий призрак моргнул, затем посмотрел на свои руки, — О, Ангел. Я надеялся обрести здесь покой. Но нет… нет мне покоя...
— Почему священник стал шептуном? — спросила Тасенда. — Что происходит?
— На приорат напали после нашего отъезда, — мрачно произнёс Давриел. — Души священников превратили в гейстов. Боюсь, тот, кто стоит за этим, догадался, что призраки из твоей деревни не станут вредить тебе, и потому начал искать души людей, не тронутых Топью, — он бросил символ на землю. — Очевидно, Ангел им не помог.
— Я видел его, — прошептал Ром. — Когда впервые попал сюда. Из-за него… меня и пригласили… Он обезумел, как и остальные…, — призрак понурил голову и тихо заплакал.
— Ром, — сказал Давриел. — Примерно двадцать лет назад что-то произошло с Топью. По какой-то причине Сущность покинула её.
— Двадцать лет назад…, — повторил Ром. — Меня здесь ещё не было. Я убивал демонов.
— Давриел, — вмешалась Тасенда. — Ты сказал, примерно двадцать лет? Мы знаем, что тогда произошло. Пятнадцать лет назад, — она указала на себя, — родилась я.
При этих словах Давриел нахмурился, затем бросил взгляд в сторону дороги — призрачная армия успела полностью восстановиться и теперь текла в лес. — Пойдём.
Он быстро зашагал через кусты прочь от гейстов. Тасенда протянула было руку к Рому, но дрожащий призрак снова начал терять форму, бормоча что-то о совершённых им убийствах. Почувствовав холодок страха, Тасенда бросилась догонять Давриела. Спотыкаясь, она продиралась сквозь кусты буквально на четвереньках.
— Твоя защитная магия не просто сильнейшая за много поколений, — сказал ей Давриел. — Сама Сущность Топи поселилась внутри тебя и твоей сестры. По крайней мере, то, что от неё осталось. Она была напугана. Вероятно, что-то её ослабило.
— Церковь, —
