— Не переодевайся, — посоветовал он. — Времени нет. Быстро сгреби в сумку самое необходимое, я через минуту буду.
Амалия лишь молча кивнула в ответ.
За время их отсутствия кто-то тщательно переворошил его комнату. Даже кровать была сдвинута с места. К счастью, одежда оказалась на месте, как и Маузер, патроны, личные вещи из рюкзака. Вот только свалены они были в кучу. Пропали лишь шесть сотен долларов из кошелька. Кто бы ни рылся в номере, делали они это вдумчиво и старательно. Обыскали всё, кроме… Джек подпрыгнул, вцепился в деревянную балку, и запустил руку выше, в узкое пространство между собранной из веток обрешёткой и самой крышей, сложенной из пропитанного известью сена. Обе седельные сумки оказались на месте. Собрать остальное заняло немного времени, и вот он уже стоит на галерее, перед дверью в номер девушки. И недовольно наблюдает, как Амалия упаковывается в кружевные панталоны.
— Через минуту я спускаюсь и уезжаю. Если не успеешь, уеду без тебя.
— Ну Джек! — девушка остановилась и просящим взглядом посмотрела на него.
С деревянной террасы были видны клубы чёрного дыма, взлетающего над Каса Леоне, жёлтые огоньки, пляшущие в окнах второго этажа. Жора прислушался. Ему не показалось. В доме действительно кто-то горел. И это было неправильно. Одно дело — всадить пулю в лоб врага, глядя ему в лицо. Также ничего плохого нет в том, чтобы прижать двери, из которых может выйти противник. Он ведь всё равно вырвется, только будет поздно и уже не помешает выполнению задания. А вот так, спалить в доме запертых людей… Было в этом что-то бесчеловечное. Майор глянул на стоящего под ним Юру. Спутник смотрел на дом с тревогой. То ли поймав взгляд сослуживца, то ли почувствовав присутствие, он посмотрел вверх. В глазах Воронина плескался ужас.
— Рэд, — почти шёпотом спросил он. — В доме что, кто-то ещё был жив, когда ты за мной пришёл?
Жора только молча кивнул. Говорить не хотелось. Воронин цыкнул зубом, плюнул под ноги длинно, с многочисленными загибами, матерно выругался.
14
— Что ты там такое поджёг, — спросил Сицкий.
— Да ерунда, — Юра пожал плечами. — Прокатил бочонок постного масла до прихожки и уронил на него керосинку. Они же, гады, шмотки мои в кладовке держали. А там чего только нет. Я сначала хотел пороха им сыпануть, но решил, что долго, вот маслице и разлил.
— Да уж. Аннушка бы от зависти сдохла.
— И не говори, — Воронин грустно улыбнулся.
— Подожди. Кладовка на первом этаже?
— А то где же?
— А чего тогда в окнах второго огонь?
— А хрен его знает. Может, лестница? Она же деревянная. Да и тяга вдоль пролёта должна быть.
— Ладно, — Жор махнул рукой. — Теперь-то чего говорить?
В этот момент в горящем доме что-то грохнуло, половина стёкол со звоном посыпалась на брусчатку. Тут же открылись окна гостиницы напротив, и из трёх высунулись любопытные женские носы. Ещё в паре домов распахнулись двери, выскочили полуодетые вооружённые люди и с тревогой смотрели на Каса Леоне. А посмотреть было на что. После взрыва языки огня вырывались практически из всех окон. Криков было не слышно, то ли из-за гула пламени, то ли некому уже было кричать. Сослуживцы вновь печально переглянулись.
Из своей двери выскочила Амалия.
— Джек? Что случилось? — спросила девушка.
— Готова? — Жора тут же перевёл начинающийся диалог в конструктивное русло. — Давай-давай, пошли. Торопиться надо.
В конюшне было тихо и спокойно. Плотва встретила беспутного хозяина приветливым ржанием, чем конечно разбудила конюха. Тот мирно дрых на копёшке сена, добавляя запаху скошенной травы, конского навоза и вощёной кожи изрядную долю перегара. Беднягу не разбудил даже пожар и крики на улице. А тут какая-то кобыла вырвала его из царства морфея. Или бахуса. Он завертел головой и что-то невнятно забормотал.
Воронин кинулся на конюха, на ходу доставая нож.
— Стоять! — еле слышно скомандовал Сицкий. Подошёл и крепко обнял пьяницу за шею. Подержал десяток секунд, и отпустил. Тело конюха безвольно опустилось на траву, издав через секунду оглушительный храп.
— Ну ты и кровожадный, Африка, — Жора покачал головой.
— А чё я-то? Я тебе что, диверс какой? Это вы всякие хитрые приёмчики знаете.
— Тихо, словоохотливый наш. Давай, запрягай любую, кроме этих двух.
— Так тут только две и осталось.
Плотва радостно потянулась губами к сахару на ладони, после чего смешно фыркнула, болтая мясистыми губами, и приглашающе кивнула гривастой головой. Руки производили привычные действия почти без участия мозга, позволяя продумать дальнейшие шаги. То, что из города нужно спешно уходить, понятно и ежу. И идти на северо-запад, в Игл-Пасс. А оттуда уже через границу и к той самой заброшенной шахте. Вот только заброшена ли она сейчас? На скриншоте шахтёров не было видно, а как окажется в реале? Но идти надо. Не зря там эта мышь, ой не зря. Опять же, если Злобный в игру вошёл, то весточку о себе мог оставить только там. Никаких других способов связи не обговаривали.
Выезжали из гостиничного двора под разноголосые крики. В резком свете восходящего солнца через широкую улицу носились люди с вёдрами. Кто-то с уханьем плескал на горящее здание, кто ломал деревянный второй этаж неизвестно, откуда взявшимся багром. Убраться из города втихаря явно не получалось. Слишком много народа было на улице.
Едва отъехали от Монтемальдидо, как Воронин ударил каблуками свою кобылу в бока и догнал Сицкого.
— Алё, командир, ну и куда мы сейчас?
— Порядка двадцати миль на север будет…
— Туалэт типа сортира, — не дал закончить хохмач Юрка.
— Ну ты, если надо, можешь и туда. А мы в Педрас-Неграс.
— Вот знаю, что это означает, но всё равно каждый раз какая-то хрень в голову лезет. Про чёрных властелинов и так далее.
— Юра, всё нормально. Она тебе и так постоянно в голову лезет. Независимо от географии.
— Так что вам нужно в этих чёрных камнях? И да. Кто тебе эта дамочка?
— Вот как раз её я туда и доставляю. Очень девушке хочется сбежать от покойного дедушки в Мексику.
— Понимаю. От покойника я бы и сам нёсся, как ошпаренный заяц. А ты? С ней?
— А я в шахту.
— Да ну?
— Ты, когда игру начинал, карту внимательно разглядывал?
— Кстати, Монтемальдидо на карте нет.
— И это не самое удивительное. Гораздо необычнее мне показалась известная тебе летучая мышь, нарисованная в угольной шахте возле того самого Педрас-Неграс.
