у соседей для нас накопилось, — предложила я.
Горчаков повеселел: это я так решила, значит, если что, ответственность на мне.
В родной конторе было пусто, даже канцелярия закрыта. Горчаков подергал дверь приемной, и на его лице отразился ужас, и не надо было быть психологом, чтобы догадаться, что он там себе думает: что, пока мы развлекались в Ницце, тут упразднили прокуратуру, следствие, суд, судебную медицину, а главное, все уволенные уже нашли новую работу, а на нас мест уже не хватит.
От черных мыслей его отвлекла шумно вернувшаяся из магазина Зоя, заведующая канцелярией, что явствовало из новой таблички на дверях приемной: ее имя, отчество, фамилия и должность. Раньше ей такой чести — персональной таблички — не оказывали. Она успокоила Горчакова — ничего тут без нас не упразднили, никого не уволили, но и не назначили никого, просто все прокуроры разбежались по делам, в суде аншлаг. Кандидатур на должность руководителя нашего следственного подразделения до сих пор нет, и вообще, с учетом малочисленности этого подразделения в нашем районе ходят слухи о слиянии нашего отдела с соседями, там у них хоть начальник есть.
— А сидеть мы где будем? — заволновался Горчаков.
— А это не ко мне, — отмахнулась Зоя. — Скажите лучше, как вы съездили? Погода была нормальная? Машка, ты что-нибудь купила? Там, говорят маньяк какой-то по Ницце шарил, по телевизору передавали. Вы его видели?
Сыпя вопросами, она накидала передо мной и Лешкой по горке материалов на возбуждение, каждая величиной с Эверест, но заверила, что ничего горящего, так, ерунда всякая.
— Ах, ничего горящего? — обрадовался Горчаков.
— Кроме вот этого, — перебила его Зоя и вручила ему поручение о производстве отдельных следственных действий из Комсомольска-на-Амуре. Вручила и стала наблюдать за его реакцией.
Горчаков прочитал вслух от имени следователя из далекого города:
— «В моем производстве находится дело номер… тыры-пыры, возбужденное… тыры-пыры… по факту безвестного исчезновения боцмана Голованова с дизель-электрохода… тыры-пыры… в период следования теплохода в открытом море с 14 по 15 сентября прошлого года. Труп Голованова до настоящего времени не обнаружен, в связи с чем необходимо установить местонахождение Голованова или его трупа. Приметы без вести пропавшего Голованова… тыры-пыры… На основании… прошу: произвести комплекс оперативно-розыскных мероприятий, направленных на отработку больниц, моргов и психиатрических лечебниц, расположенных на вашей территории, на предмет получения любой информации о местонахождении Голованова либо его трупа…» Что это?
Я заглянула в бумагу.
— Интересно, он только в Санкт-Петербург прислал или по всей стране раскидал?
— Какая разница? — спросила Зоя.
— А вот у меня другой вопрос, — медленно проговорил Горчаков, вчитываясь в текст поручения, — много ли водных артерий, соединяющих открытое море… Кстати, не сказано, какое… С акваторией Невы и Финского залива?
Я ткнула пальцем в поручение.
— Ты читай внимательнее. Голованов пропал с борта в пути следования к координатах 4750 северной широты и 14038 восточной долготы Татарского пролива.
— Ах, вот так? И все равно: может, в Татарском проливе поискать? А не в психиатрических больницах Санкт-Петербурга и Ленинградской области? Какой волной его могло к нам в больницы и морги забросить из открытого моря? Не могу представить.
— А ты не представляй, — посоветовала Зоя. Она полностью удовлетворилась экспериментом, забрала у Горчакова поручение и обмахивалась им, как веером. — Просто запроси морги и психбольницы, и отправь туда, в Комсомольск-на-Амуре. Смотри, какой вежливый следователь: пишет «С уважением!», с восклицательным знаком.
Горчаков повернулся ко мне.
— Это что, политика государства или отдельно взятого прокурора — здравый смысл отменить? А ты видела, что возбудили? Убийство, совершенное организованной группой лиц. Боцмана волной смыло, а они там на мафию кивают?
— А ты не знаешь, смыло его или товарищи за борт сбросили, — возразила я. — Может, там действительно организованная группа. Убили и от трупа избавились.
— И все равно. Если судно было в открытом море, в Татарском проливе, и его за борт сбросили на таком-то градусе северной широты, ну как, как он попадет в морг Санкт-Петербурга?!
— Да тебе-то какое дело? — удивилась Зоя. — Ты, главное, в срок ответь.
— Вот именно! Вы только задумайтесь, в масштабах страны во что это выльется? Составление этих бумажек? Если мы все по каждому делу будем всю страну запрашивать? Одна бумага сколько будет стоить?
— Зато следователь все ответы в дело подошьет и покажет начальнику, очень будет солидно выглядеть. Я же тебе сказала, меньше думай о масштабах страны и больше о масштабах своего кабинета, — посоветовала Зоя.
— Да что ты взъелся-то? — удивилась я. — Откуда ты знаешь, может, там инсценировка. Где-то убили, а свалили на набежавшую волну.
— Ты божий дар-то с яичницей не путай, — огрызнулся Лешка. — Если есть данные, что убили, то не надо проверять психбольницы. А если нет данных, что убили, нечего убийство возбуждать, да еще с отягчающими обстоятельствами.
— Алексей Евгеньич, ну чего ты, в самом деле? — вступила Зоя. — Следователь молодой, видишь — юрист 2-го класса, прочитал в учебнике криминалистики, что при розыске без вести пропавших надо запрашивать психбольницы и морги, вот и запрашивает.
— Блин, Зоя, я тоже запрашиваю, но головой при этом думаю! Я же по своим потеряшкам Камчатку не беспокою! У нас в области, на Финском заливе, льдину с рыбаками унесло, так областникам что, на Дальний Восток писать — не пошукаете ли наших рыбачков в своих горячих источниках? Вдруг у вас всплывут…
— Вообще-то нет предела совершенству, — хихикнула я. — Предлагаю теперь по потеряшкам запрашивать не только Россию, но и все страны, с которыми у нас есть договоры о правовой помощи.
— С Австралией нет? — уточнил Горчаков. — Жаль.
— А вообще, Леша, может, боцман сбежал? — предположила я. — Похитили его, сам скрылся, не явился на этот дизель-электроход… Следователь проверяет возможные версии…
Горчаков от моих слов совсем озверел:
— Да не пишет он, что проверяет возможные версии! А пишет: «исчез с борта в открытом море»! Ну, есть основания полагать, что не смыло его. Так и напиши! Надо же коллег уважать…
— А вот в учебнике криминалистики не написано, что надо коллег уважать… — тихо проговорила Зоя, но Горчаков услышал.
— Нет, надо увольняться!
— Не надо увольняться, — успокоила Зоя. — Ты только сейчас догадался о том, что здравый смысл отменили? Вот, поучись, — она достала из ящика стола бумагу. Калининская прокуратура пишет на жалобу ответ, мне Лариска наша принесла, она для всех отксерила. Адвокат жалуется — дело заволокитили, вы, уважаемый прокурор, в пределах предоставленных вам законом полномочий истребуйте дело и внесите требование об устранении нарушений закона. Прокурор отвечает: вы, уважаемый адвокат, обратились семнадцатого числа с жалобой об истребовании дела
