Ее плоть истекает соками. Тело колошматит, волны мурашей непрекращаемым потоком накрывают наши тела. Кайфую от хриплых стонов Ланы, мне хорошо потому, что ей хорошо. Углубляю язык в дырочку, интенсивно трахаю. Сую два пальца в узкую промежность, растягиваю. Вылизываю клитор и стимулирую пальцами одновременно. Одной рукой Руслана вжимает мои волосы в себя, подмахивает бёдрами, другой сжимает свои груди. От представленного вида, кровяной поток сильнее опоясал пах.
Её надолго не хватает, как впрочем и меня. Малышка охает, и тело содрогается в конвульсиях. Наши сердца бьются в унисон. Мы кончаем вместе, я в брюки, а она в мои уста. Каждую каплю оргазма с жадностью поглощаю, вбираю в себя, дурею от блаженства. Не медля ни секунды, встаю с колен. Оттягиваю назад чёрные волосы, накидываюсь на губы и терзаю в долгом, томительном поцелуе. Беру Лану на руки и иду к кровати. Разложив ее на постели, вновь зацеловываю каждый сантиметр тела. Готов сожрать и не подавится. Мало, как же чертовски мне мало. Расстёгиваю пуговицы на сорочке, но они мне не подаются, терпения не остаётся. Все мысли, побыстрее очутиться в любимом месте, почувствовать тёплую влагу на своём члене. Разрываю рубашку к чертям собачьим, а Егорова с озорным блеском улыбается.
— Что такое, крошка? Чем я тебя так рассмешил? — со всей серьёзностью спрашиваю, пока снимаю остальные вещи. Она пальцем показывает на ширинку.
— Максимилиан…, — и смеётся в голос. Смотрю на брюки, ну конечно. В самом центре растеклась моя сперма, огромным пятном, а вздыбленный ствол упёрся в ширинку, готовясь к длительному марафону. Картина и в правду смешная.
— Ну причиной моего конфуза, являешься ты, детка. А вообще обидно, пока я тут мечтаю оказаться в твоей киски, тебе уморительно смешно, красавица?! — она улыбается и отрицательно качает головой. — Ведь могу и наказать. — моргаю одним глазом. Раздевшись догола, её смех прекращается. Не сводит зелёного взгляда с меня, в котором читается глубина испытываемых чувств. Подхожу к изголовью кровати, располагаюсь с ней рядом. — Ты же понимаешь, что я тебя и сына больше не отпущу?! — это даже не вопрос, а констатация фактов. Ее лицо меняется.
О Милане расскажу немного позже, может сразу по прилёту в Россию. Нужно разрешить ряд вопросов. Однако сейчас, на данный момент для нас никого не существует. Жизнь остановилась.
— Максим, давай не будем об этом. — в глазах мольба.
— Согласен не сейчас, поговорим позже. — располагаюсь между стройных ног, раздвигаю коленом. — Сейчас, я нуждаюсь только в твоей мокрой малышке. Накрываю её губы своими и вхожу в неё резко, заполняю до основания. Она сипло хрипит мне в рот. Замираю. Наконец сука, я там, где и должен быть всегда. Тесные стенки влагалища сжимают пенис, не удивлюсь если приду к финишу раньше задуманного. — Руся, тебе больно? — страхуюсь.
— Всё хорошо, немного не привычно. Я начинаю медленно раскачиваться, давая ей время привыкнуть к моему размеру. В полной эйфории погружаемся в экстаз. Наше единение продолжается несколько волшебных часов, потерялись во времени, забыли о страхе и не знаю, как скоро смог бы оторваться от чувственной и отзывчивой своей девочки, пока стюардесса не позвонила к нам в комнату.
— Максимилиан Ростиславович, через час наш самолёт начинает посадку в Российской федерации города Москва.
— Принято.
Поворачиваюсь к Руслане, она была сейчас очень красивой. Раскрасневшаяся, с опухшими губами, с засосами на шее, от вида которых вновь возбуждают.
— Нам нужно собираться, детка. Приземляемся.
— Конечно.
— Мы сейчас пойдём в душ, вместе! Согласна? — любуюсь своей женщиной. В смущёнии кивает, словно девственница. Перед уходом накрываю губы поцелуем. Вновь завёлся. Малышка отодвигается.
— Максим, у меня абсолютно всё болит. Мы не успеем! — не хотя встаю с постели, тяну Лану за собой. Она пытается прикрыться лежащим на полу халатом.
Спиной почувствовал, как в комнате моментально поменялась атмосфера, уловил как она напрягается всем телом. Вырывает свою руку из моих ладоней. Складка пролегла между бровями. Трясущимися пальцами поднимает мой гаджет, который видимо выскользнул когда я раздевался.
На дисплее экрана красовалось сообщение от няни Анастасии Николаевны:
"Максимилиан Ростиславович, у вашей дочери поднялась температура и она не падает. Едем в больницу!"
— Мне кажется, Градский ты забыл мне упомянуть, о наличии дочери? — её глаза мечут гневно молнии.
ГЛАВА 28
РУСЛАНА
"Фиктивный брак! Ха-х, вот это я набитая дура. И как можно было на это повестись? Идиотка!" Злость, гнев, обида все отрицательные эмоции заставляют дрожать. И тут Градский даже не причем. Это всё я направляла на себя. Он то понятно упорно шёл к своей цели, всадить хорошенько и выкинуть. Как могла забыть, что его член трахает всё что движется. Никогда не чувствовала себя такой обманутой, извалявшейся в помоях и грязи. Готова провалится сквозь землю, от стыда, от того, что так легко поверила, сдалась, с перекрывающим кислород страстью отдалась. Сказал несколько фактов обо мне и я поплыла, не зря говорят женщины любят ушами. Слушала его речи и млела, таяла, как сладкая вата. Признание Градского оглушили, сердечный ритм зашкаливал в грудине, услышанное ввело в онемевший ступор, внутренний фейерверк салютировал. Заставил считать себя особенной, желанной. Ведь невозможно так играть."На что ты рассчитывала, Егорова? Что любил и любит?" Миллионный раз задаю себе вопросы. Лёгкие обжигают кислотой отчаяния, острая боль по цепочке растекается в каждой клетке тела. Тысяча иголок вонзается одновременно с невероятной силой. Какой-то замкнутый круг, из которого думала уже, вырвалась. Я как бабочка, которая постоянно опаляет свои крылья летя на всепоглощающее пламя, источник света, коим является главный мужчина в моей жизни и единственный. Голова кругом, все перемешалось. В горло засыпали разбитые стёкла, ещё немного и начнётся истерика. Чтобы окончательно не упасть ниже плинтуса, воспользовалась его оцепенелым состоянием, собрала вещи с пола, забежала в ванну, заперлась и до посадки самолёта на землю из комнаты не выходила. Спустя полчаса поток слез, прекратился. Постаралась привести себя в божеский вид. Но тут походу даже опытные визажисты будут бессильны. Красные глаза, веки, губы словно ботокса накачали, да к тому же наполовину синие. Трогаю их рукой, вглядываюсь в отражение зеркала, от воспоминаний низ живота опоясывает раскалённым железом. Всплывают картинки с каким остервенением он их целовал, кусал, так и сказал в перерыве между нашим сумасшествием:
" — Хочу тебя искромсать, твои губы переживать, поглотить в себя, чтобы никто не смог до тебя коснуться и смотреть!
— А как же наш сын?
— Не знаю, я тебя даже к воздуху, которым ты дышишь начинаю ревновать." Болевые импульсы отдаются хлестким ударом в сердце. И подтверждение моим угнетающим мыслям служит его поведение. Не удосужился даже что-то объяснить, поговорить. Мол, не успел сказать или я бы обязательно тебе всё рассказал. Ничего, просто ноль. Только выхватил сотовый из рук, начал кому-то писать и без конца названивать. Не буду лукавить, приведя хоть один мизерный довод своего молчания о существовании дочери, я бы поверила безоговорочно. Так как моя наивная душа верила, хотела верить ему примитивно. Нет, я не против его малышки. И если быть честной до конца, рада, что у него есть и был такой же смысл жизни, как у меня. Омрачало только то, что я знаю, как у святой Девы Марии дети не получаются. Порция очередной боли, вулканической лавой разъедает орган в грудной клетке. В красках представляю каким образом всё происходило.
