Наверно тогда появилось чувство полёта. И я слишком высоко взлетела в тот момент.
Ведь жили мы не очень богато с мамой. И друзья мальчишки у меня были в основном из гопников, а в школе одни батаны.
Парень на мотоцикле – мечта.
Мне в тот момент, когда Демьян первый раз вёз меня на своём мотоцикле, хотелось, чтобы он увёз меня, как можно дальше.
Чтобы навсегда мы были вдвоём.
* * *
Демьян осмотрел велосипед тёти Веры и пощупал колёса.
– Отличная техника, – усмехнулся он и, перекинув ногу, сел на сидение. – На багажнике поедешь или на раме?
За его спиной висел рюкзак. Демьян нашёл в квартире термос, заварил в нём чай. Ещё прихватил плед, потому что мы отправились рассматривать красо́ты берегов реки.
В посёлке потрясающий воздух и пейзажи отличные. Будем фотографироваться, целоваться и пить чай из термоса.
– На раме, – я довольная залезла между его рук, что покоились на руле и села боком на неудобную палку.
– Не мотоцикл, конечно, но ездить можно, – довольно заявил Демьян и, оттолкнувшись от земли, тяжело стал крутить педали.
Выдержал и уже за домом набрал скорость. Велосипед не завернул к берегу реки, Демьян поехал к центру посёлка.
– Мы же на берег собирались, – удивилась я, когда поняла, что мы едем в другую сторону. Оглянулась с тоской на дорожку сквозь парк.
– Заглянем в местную администрацию, – хмурился Демьян, жал на педали.
Было холодно, и он накинул капюшон, вначале мне на голову, потом вытащил свой и укрылся.
Обожала, когда он за мной ухаживал. Столько внимания мне одной и со стороны самого близкого человека.
– Малышка, давай отращивай волосы. Помнишь, как в детстве у тебя были? – он был счастлив. Его радость отражалась на мне благодушием и спокойствием.
На кочках подкидывало. Но я сидела на жёсткой раме тихо, держалась за руль у основания, старалась не мешать Демьяну вести. А он иногда укладывал свой подбородок мне на макушку и елозил им.
Мой милый, мой самый любимый.
В посёлке опять было тихо. Он наполнялся людьми только утром и вечером, когда люди уходили и возвращались с работы. Большинство граждан работали за пределами посёлка. И оставалось совсем немного до того времени, когда эту территорию освободят под новое строительство.
Повезёт новым жителям в такой красоте поселиться.
Мы остановились у здания с решётками на окнах. Я соскочила на асфальт и прошла к деревянной двери, рядом с которой висела доска объявлений. На ней была информация, какие адреса первыми будут расселяться. И мы с Демьяном в первых рядах.
Дёма оставил велосипед у двери и решительно дёрнул её. Пригласил меня внутрь.
На полу лежал чёрный линолеум с протоптанной светло-серой дорожкой. Все стены были увешаны плакатами от норм ГТО до действий при ядерном взрыве. Всё было таким старым, что я снова и снова возвращалась в детство и свою юность.
Дворник тётя Люда вместе с метлой стояла у старого светлого стола и разговаривала с полной женщиной, одетой в шерстяной бардовый пиджак.
– Здравствуйте, – поздоровался Демьян, и я встала рядом с ним, кивнув женщинам головой.
– Здравствуйте, – расплылась в улыбке женщина за столом. – Как же на маму похожа! Вылетая Лёлька! Что вам, мои дорогие?
– Мы бы хотели расписаться, – заявил Демьян и крепко сжал мою руку.
И я опять кивнула, чувствуя, как всё внутри замирает от забытого восторга.
Как любая маленькая девочка, я когда-то представляла свою свадьбу. Это невероятно красивое белое платье с множеством юбок и шлейфом, за которым бегут дети и посыпают дорожку лепестками роз. Корона серебристая с фатой до пола. Перчатки по локоть. Кругом цветы. И жених, который в мои четырнадцать чётко приобрёл черты Демьяна Вяземского. Такой весь замечательный в чёрном костюме и розочкой в кармане. Кругом гости, столы, и мы запускаем в небо белых голубей, а потом режем лопаткой наш пятиярусный торт на вершине которого сладкая скульптура жениха и невесты…
В администрации пахло плесенью, канализацией и не работало несколько ламп. Но почему-то я не стала менее счастливой, чем в своих мечтах.
– Ну, это сразу нельзя, – растерялась женщина в пиджаке.
– Надя! – строго посмотрела на неё дворник тётя Люда. – Последний день работаешь! Сделай молодым хорошее дело.
Надя мялась, решалась на подвиг.
– А давайте, – махнула она рукой. – Паспорта ваши.
А я думала, зачем Демьян мой паспорт попросил. Не в городе вроде, чтобы документ с собой таскать. А он у меня продуманный. Решил сделать своей со всех сторон, чтобы папа больше не подкопался.
Он положил на стол наши паспорта, и женщина-администратор очень быстро стала оформлять документы.
Мой муж.
Надо же!
Демьян достал бархатную коробочку из внутреннего кармана своей куртки. Открыл её перед моими глазами. Там на атласной подушке лежало два обручальных кольца. Тонкие обручи с тремя белыми камушками. Женское и мужское.
У меня глаза жаром горели. Там скапливались слёзы счастья.
Какой же у меня Дёмушка! Не зря я на него сразу запала. Он самый лучший на земле.
– Клянусь любить тебя, пока смерть не разлучит нас, – с улыбкой говорил Демьян и надел мне на палец кольцо. Предложил своё. – Оберегать, заботиться и… всё что там полагается.
– И я, – я взяла обручальное кольцо и его красивую мужскую руку. Надела на палец символ брака. – Навсегда.
Мы посмотрели друг другу в глаза.
Навсегда.
Не сомневалась в этом. Потому что столько пережили мы, столько страдали. Пронесли своё чувство через все препятствие, и оно у нас с выдержкой. Закалилось, окрепло в борьбе за независимость. Это не вспышка двух подростков, это подвиг двух людей. И теперь, отказавшись от всего, мы доказали, что действительно нет у Димы рычагов, чтобы править нашей любовью.
– Вначале расписываемся, потом целуемся, – рассмеялась Надя и предложила нам подписать документы. – Вы однофамильцы?
– Уже нет,– поставил свою подпись Демьян и предложил мне ручку. – Теперь семья.
– Поздравляем! – радостно выкрикнула моя соседка с метлой.
5 лет назад
Демьяну было семнадцать, но он на все девятнадцать тянул. Девчонки так и пялились на него. А Демьян не замечал, как пристально на него смотрят, как пытаются привлечь внимание. Потому что мой сводный брат был занят только мной.
Мой Демьян!
Я взяла его под руку, когда он припарковался у кафе нашего элитного посёлка. Мотоцикл поставил напротив окон, чтобы присматривать за ним.
