Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 140
Много лет я пыталась понять сознание абьюзера. Четыре последних года я слушала рассказы пострадавших, имевших мужество вспоминать очень тяжелые и невероятно жестокие эпизоды. Бесконечные часы я провела, изучая историю доминирования мужчин над женщинами и патриархальный общественный уклад, в котором веками игнорировалось насилие в семье (да и сейчас носители патриархальных ценностей продолжают делать вид, что проблемы не существует). Бессчетное количество раз меня охватывало возмущение царящей несправедливостью. После этого было невероятно трудно вдруг взять и попробовать посмотреть на абьюз глазами его виновников – увидеть всю сложность их личности с собственными потребностями и уязвимостью. От попыток встать на их место у меня все в буквальном смысле начинало болеть. Некоторым читателям тоже будет тяжко читать их откровения. Возможно, кого-то это выведет из себя. И все же это необходимо; крайне важно уяснить, какие именно внутренние причины заставляют мужчин прибегать к насилию, иначе агрессию не удастся предотвратить. Как говорит известный эксперт Джеймс Гиллиган, «просто клеймить насилие бесполезно, как бесполезно проклинать рак или инфаркт».
Этот же вопрос терзает криминолога Майкла Салтера. Он исследует случаи насилия мужчин по отношению к женщинам и детям и консультирует правительственные организации, такие как VicHealth и Our Watch, разрабатывающих стратегии по снижению жестокости в семье. За последние несколько лет Майкл заметил, что общественная дискуссия на эту тему последовательно сужалась: «Мы перешли к неолиберальному феминистскому подходу в анализе абьюза. Теперь принято считать, что насильники устроены очень просто. Что они поверхностны, не умеют критически мыслить, а лишь воспринимают то, что им внушает телевидение, порнография, культурная среда, – сказал Салтер в беседе со мной. – Думаю, такой популистский взгляд превращает весь дискурс в какой-то дурацкий цирк. Те, кто не смотрит на этот вопрос так примитивно, отошли в сторону и замолчали».
Терапия, основанная на искоренении стандартных общественных предрассудков, не работает. Приходится признать, что у агрессивных парней есть собственный, особенный внутренний мир.
Что же не так с «узким» подходом, предписывающим для решения задачи изменить сексистские и одобряющие насилие настроения в обществе? Его опасность в том, что он бьет мимо цели. «Терапия, основанная на этих либерально-феминистских принципах, не работает. Не работает, и все! – восклицает Салтер. – Почему бы нам не переменить направление поисков и не признать, что у этих жестоких парней есть собственный внутренний мир?»
Что особенно странно в нынешней ситуации, так это то, что «разворот», о котором говорит Салтер, уже был совершен почти двадцать лет назад. Его инициатор – одна из создательниц феминистской гипотезы происхождения мужского насилия, активно продвигавшая этот взгляд. Речь идет о покойной Эллен Пенс, легендарном авторе Дулутской модели[69] – одной из лучших в мире программ по коррекции поведения. Напомним, Эллен стояла у истоков теории, согласно которой мужья подавляют и нападают на жен, так как по умолчанию считают себя вправе утверждать свою власть и контроль. Однако на рубеже XXI века Пенс пришла к выводу, что строго феминистский взгляд на проблему неполон, а в случае с некоторыми абьюзерами вообще никуда не годится. В 1999 году Пенс написала, что идея, будто все насильники стремятся к власти, «не соответствовала живому опыту многих мужчин и женщин, с которыми мы работали». «Я поняла, что многие мужчины, которых я опрашивала, никак не подчеркивали своего желания установить власть над партнершей. Хотя я неустанно, при любой возможности, пыталась донести до мужчин в группе, что именно это они и пытались делать… И все же очень многие это отрицали. Я и мои коллеги не обратили внимания на тот факт, что лишь единицы из наших подопечных сами заговаривали о наличии такого стремления». Учтите, Пенс здесь говорит о чувствах, которые сами абьюзеры считают подталкивающими их к насилию. Она не утверждает, что те не хотели утвердить свою власть, просто эта цель не ощущалась ими как таковая; они не считали ее мотивацией для проявления агрессии.
Пенс утверждает, что долгое время она и другие ведущие групп для мужчин полагали, будто личные взгляды и убеждения их подопечных не стоит принимать во внимание. Все это были абьюзеры, отрицавшие абьюз, оправдывавшие его или преуменьшавшие его тяжесть. Что они могли сказать о причинах своего поведения? Выдумать еще одно оправдание? «Оказалось, что мы поступаем так же, как те, кого критикуем: сводим анализ до психологических трюизмов [насилие мотивируется жаждой власти]. Психолог вечно хочет все списать на неумение управлять гневом; судья вечно считает алкоголизм корнем всех бед… И мы тоже оставались слепы и не замечали расхождения теории с непосредственным опытом тех, с кем мы работаем». [31] Представляя абьюзеров примитивными существами, фриками, одержимыми контролем, Пенс и ее коллеги видели в них лишь рядовых солдат патриархата – безликих пособников устаревшей системы, выстроенной на подчинении женщины. Такой подход, писала Эллен Пенс, низводит «сложные социальные отношения до расхожих слоганов… “Этот человек делает все ради власти, ради контроля, ему все позволено” – пустое пропагандистское сотрясение воздуха казалось нам исчерпывающим описанием происходящего». Но погружаясь в каждую конкретную историю, исследовательница, а вслед за ней и ее команда, начали понимать, что требуется радикально изменить свой взгляд и создать более универсальную концепцию домашнего насилия, которая будет применима к любым отношениям. Например, можно сформулировать ее так: абьюз вызван тем, что некоторые люди чувствуют свое превосходство над интимным партнером, и это чувство формируется обществом и тесно связано с патриархатом.
После того как состоялся этот «поворот мысли», Пенс стало ясно, что разным абьюзерам требуется разного рода терапия. В отношениях, где насилие случалось редко и не являлось частью более широкого и систематичного контроля, вполне можно было сконцентрироваться на лечении зависимости или психических отклонений, и, возможно, такие меры помогли бы остановить агрессию. Но, например, для любителя принудительного контроля и по совместительству алкоголика терапия одной лишь зависимости была бы недостаточной. Если человек предрасположен к абьюзу и зациклен на идее доминирования, просто возвращение к трезвости не решит проблему. Кроме того, исследователям уже стало ясно, что нет смысла уговаривать мужчин-«кобр» изменить свое поведение с помощью групповых занятий. Представители этого типажа «необыкновенно сопротивляются любым переменам, зачастую вообще не способны стыдиться своих действий и сочувствовать жертве. К таким мужчинам вообще нужно искать специфический подход». [32]
Осознавая разнообразие форм мужского насилия, Пенс при этом не оставляла веры в Дулутскую теорию власти и контроля. Нет сомнений, что многие абьюзеры стремятся к доминированию и полагают, что имеют на это полное право. Но невозможно сводить все ситуации к этому, как делают феминистки.
Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 140
