Здравствуй, дедушка, — говорю я все еще немного обалдевшим голосом. — Вот мы и приехали.
Да уж я заметил, милая, — отвечает мне тот, и морщинки у его рта так и разбегаются во все стороны от вспугнувшей их улыбки.
Моему деду шестьдесят пять и выглядит он еще довольно крепким для своих лет, хотя и жалуется подчас на свои непослушные ноги. Но и это бывает крайне редко — дед не любит говорить о своих болячках (в душе ему все еще тринадцать и он гоняет мяч с соседскими мальчишками, так что матери приходится палкой загонять его домой!).
— Это Алекс, мой друг, о котором я тебе и говорила, — представляю я своего гостя. — А это мой дедушка, Йоханн Шуманн, будьте знакомы! — обращаюсь я уже к Алексу. — Рада, что смогла сегодня к тебе выбраться. Как ты тут? Не скучал, я надеюсь?
Дедушка с Алексом пожимают друг другу руки, а потом дед прижимает меня к себе:
Скучал-не скучал, это дело одно, — говорит он своим слегка хрипловатым голосом, — а рад ли видеть тебя дома — другое, внуча моя ненаглядная. Лучше чай поставь, потом и поговорим.
Я иду на кухню и включаю чайник. Дед напек к нашему приезду блинов, и я мысленно облизываюсь — с малиновым вареньем они просто сказочно вкусные.
Потом мы пьем чай и я рассказываю деду про увлечение Алекса бабочками и о том, как это необычайно волнительно находиться среди них в Алексовой «берлоге», когда они пархают над твоей головой. Тот только головой качает и подкладывает нам с парнем блинчики, подливая в блюдце малиновое варенье. Дед его сам варит по рецепту своей покойной матушки… Поверьте, ничего вкуснее я в жизни не ела.
А в шахматы ты играешь? — любопытствует дед у Алекса.
А то, — отзывается тот с энтузиазмом, — я чемпион мира по вертуальной игре в шахматы.
Таки сразу и чемпион? — посмеивается мой дед. — А вот мы сейчас это и проверим, — он встает из-за стола. — Пошли, юнец, покажешь мне, какой ты у нас чемпион! — И дед, заядлый шахматист, увлекает Алекса к своему шахматному столику, за которым они и проводят ближайшие часы… Я тем временем занимаюсь привычными домашними делами: вытираю пыль, мою полы и несу развешивать постиранное белье на дедушкин чердак — все то, в чем я поднаторела со своих двенадцати лет, когда погибли мои родители.
Этот малец действительно умеет играть! — торжественно сообщает мне дед, когда я возвращаюсь в квартиру. — Он трижды обыграл меня, Лотти, можешь ты себе такое представить?
Нет, не могу, дедушка.
Алекс немного смущенный, но и довольный одновременно пожимает своими плечами.
Признайтесь, вы мне поддавались, — поддевает он своего соперника, незаметно мне подмигивая.
Никогда! — возражает тот с горячностью. — Йоханн Шуманн никогда не поддается, заруби это на своем длинном носу, молодой человек.
Значит, повезло, — разводит Алекс руками.
Мне бы такое везение, — ворчит дед себе под нос, а потом обращается ко мне: — Ты просто обязана привезти его к нам хотя бы еще раз, Шарлотта, — я намерен отыграться.
Я обещаю непременно именно так и сделать, а после мы ужинаем, и я звоню Оле, который уже через пять минут стоит на нашем пороге вместе со своими друзьями. Алекс незаметно сует ему в руку десятку — деду не понравилось бы, узнай он, что его гостю пришлось заплатить, чтобы попасть в его жилище — и мы наконец прощаемся с дедушкой, который машет нам в окно до тех самых пор, пока мы не исчезаем за поворотом.
Классный у тебя дед, — говорит мне Алекс на обратной дороге. — Жаль, у меня нет такого.
А что случилось с твоими дедами?
Маминого я и не знал никогда, а отцов умер примерно лет пять назад… от инсульта. У меня теперь только бабушка, — с грустью добавляет он. — Она, правда, живет под Мюнхеном и редко к нам выбирается — растит огород.
Печально…
Ага.
Но надо уметь быть довольными тем, что есть, — пытаюсь скрасить я наше неожиданное уныние, вызванное разговорами об умерших родственниках. — У тебя есть бабушка, у меня — дед. Аллилуйя!
Припарковавшись в гараже, я говорю Алексу, что в дом не пойду — предпочитаю избежать ненужных встреч. Он понятливо машет головой.
Может плюнешь уже на моего негодяя-братца и закрутишь с тем парнем из Ансбаха, — поддевает он меня, имея в виду Оле с его номером телефона в моей «адресной книге». — Он показался мне неплохим парнем.
Кто показался тебе неплохим парнем? — вклинивается в наш разговор посторонний голос. Юлиан. Он стоит у гаражной двери, небрежно прислонившись к ней плечом… Вот тебе и избежала ненужных встреч!
Привет, брат! — расплывается Алекс в наигранно восторженной улыбке. — А мы думали, ты все «музыкой» занимаешься…
Юлиан смеривает его презрительым взглядом — соль шутки остается неясной для него.
А ты все не оставляешь надежду увести мою девушку? — саркастически отзывается он в ответ.
Алекс продолжает невозмутимо улыбаться, когда прозносит свое:
Это было бы несложно сделать, желай я этого на самом деле — ты не самый лучший парень на свете. — Потом он машет мне рукой: — Ладно, Шарлотта, я пошел… Увидимся еще.
Увидимся, — тоже машу я ему рукой и остаюсь с Юлианом наедине.
Не скажу, что сердце мое облачено в броню, увы, нет: оно колотится, оно трепещет, оно заставляет меня переминаться с ноги на ногу… Сплошная катастрофа, одним словом.
Ты весь день прячешься от меня, — первым произносит он, и голос у парня такой нежный, обволакивающий, словно растопленный шоколад, в который я, глупая клубничина, готова погрузиться, не задумываясь. Но так не пойдет! Никакая я ему не клубничина. И точка.
И не думала даже, — парирую я спокойным голосом, — просто ездила навестить дедушку. Ты бы знал об этом, если бы, действительно, искал меня. Мой телефон был включен весь день…
Парень одаривает меня улыбчивым взглядом:
Ну не сердись, моя маленькая злючка, — приговаривает он при этом все тем же шоколадным голосом, — я этого вовсе не заслужил. — И берет меня за руку…
Ты дома этой ночью не ночевал, — выдаю я тутже, пытаясь, должно быть, этой истиной ослабить реакцию своего организма на его горячую руку.
Пфф, — вскидывается он, закатывая глаза, — подумаешь, беда… Тебе об этом мой братец успел донести?
Какое это имеет значение, Юлиан? Факт остается фактом…
И ты сразу же предположила худшее, не так ли? — заглядывает он мне прямо в глаза. — Сама-то ты тоже не была пай-девочкой: окатила меня ни за что ни про что пуншем и сбежала, бросив совсем одного…
Мне так и хочется напомнить ему, что один он там точно не оставался, но вместо этого я говорю следующее:
Да ты и сам не пай-мальчик тоже: мог бы и не приставать ко мне с этим своим растреклятым стаканчиком — я ведь понятным языком сказала: алкоголь мне противопоказан.
