Гнев на бесстыдство собственного желания охватил Оливию. Она была безумно рада видеть этого человека, но не хотела признаться в этом даже себе.
– Не знаю, о чем вы, – отрезала она, вскинув голову и яростно сверкая глазами.
– Черта с два не знаете! – рявкнул он. Его голос будто кнутом ударил по ее нервам. – Почему вы не в посольстве? Японского посланника уже убили! Торговый квартал сожгли! Китайских христиан протыкают копьями и сжигают заживо, а вы бродите по улицам с десятком детей, как на воскресной прогулке в Сент-Джеймсском парке!
– Я не бродила! – крикнула она, не подозревая, что в это мгновение ее глаза почти побелели от ярости. – Я вела детей из англиканской миссии, где их, почти наверняка убили бы, в британское посольство.
Черные брови озабоченно сошлись на переносице.
– Сколько детей осталось там? – выдохнул он.
Оливия покачала головой и торопливо отвела влажные пряди волос, липнувшие к потным щекам и вискам.
– Не знаю. Сотни.
Льюис, не стесняясь Оливии, выругался, и она забыла все терзания, с новой силой одолевшие ее при виде этого человека. Все затмило невероятное облегчение от сознания, что он здесь. Что готов помочь.
Она подбежала к нему и, прижавшись к боку разгоряченной лошади, запрокинула голову, чтобы лучше его видеть.
– У них нет никакой защиты. Ни стражи, ни солдат, никого. Лань Куй и две сестры тоже уводят детей в посольство. Они нуждаются в помощи.
– А вы?
Голос Льюиса заметно смягчился и теперь пульсировал оттенками и полутонами, от которых у Оливии подкосились колени.
– Я обойдусь, – пролепетала она едва слышно. Конь беспокойно переступил с ноги на ногу, и нога Льюиса коснулась ее груди. – Посольство находится всего в нескольких ярдах отсюда.
– Идите мимо колокольни, – велел он. – Я позабочусь о том, чтобы детей благополучно провели по улицам.
– Рори, – хрипло выдавила она. – Рори… он здоров?
Льюис кивнул, и она вновь утонула в бездонных озерах его глаз.
– Вчера сэр Клод выслал небольшой отряд, чтобы привезти его и других детей из собора в посольство.
На дальнем конце Посольской улицы разгорался очередной пожар. Оттуда неслись испуганные вопли. Льюис поспешно нагнулся и сжал ее подбородок так, что их лица почти соприкасались.
– Когда окажетесь в посольстве, ни в коем случае не уходите, – потребовал он, и Оливия закрыла глаза, потому что мужские губы прижались к ее губам. И этот безумный, жгучий поцелуй лишил ее остатков самообладания.
Оливия словно со стороны услышала собственный стон и покачнулась, теряя сознание. Твердая рука удержала ее. Он смотрел сверху вниз, тяжело дыша. Глаза горели, как уголья.
– Я вернусь, – хрипло пообещал Льюис, вонзая каблуки в бока жеребца.
– Льюис, пожалуйста! – вскрикнула она, понимая, что он сейчас уедет, и, хватаясь за поводья. – Выслушайте меня! Всего одну минуту!
Она скорее почувствовала, чем увидела, как напряглись его мышцы. Льюис вопросительно уставился на нее.
– Филипп угрожал убить вас, – пробормотала она. Слова застревали в пересохшем горле.
Он вскинул голову, и жар в глазах медленно погас, сменившись выражением, заставившим ее выпустить поводья и отступить.
– Счастлив, что вы напомнили мне о месье Казаноффе, – холодно вымолвил он. – По-видимому мне грозила опасность забыть о нем. Прощайте, мисс Харленд.
Ни разу не оглянувшись, он помчался в западную часть города. К англиканской миссии.
Оливия долго смотрела ему вслед, прежде чем прижать руку ко рту. Ее трясло, как от озноба.
– Мисси! Что с вами, мисси?
Дети смотрели на нее огромными глазами. При появлении Льюиса они бросились врассыпную, но теперь снова испуганно жались к Оливии.
– В-все хорошо, – с трудом ответила она. – Смотрите, отсюда видны стены посольства. Идти осталось совсем недалеко. Крепче держитесь за руки.
Но лучше ей не стало. Наоборот, дрожь еще больше усилилась. На какой-то момент она забыла обо всем и обо всех, кроме Льюиса Синклера. И полностью капитулировала перед ним и своими чувствами. А он отверг ее. Ледяное безразличие так быстро сменило жар желания, пылавший в его глазах, что даже сейчас она не верила тому, что произошло.
Оливия прижала ладонь к горящим губам. Лучше бы они не встречались. Лучше бы она никогда не знала Льюиса. Лучше бы сердце продолжало биться ровно и так и не познало неистовства страсти.
Пыль поднятая копытами его коня, улеглась. Он исчез, а ей остались одни воспоминания.
Немного придя в себя, Оливия повела своих подопечных к посольству.
Вокруг здания толпилось так много людей, что она на секунду растерялась. Большие беседки были завалены вещами тех, кто нашел убежище в посольстве. Стайки слуг-китайцев сновали взад-вперед, разгружая тачки, нагруженные мебелью и домашней утварью. Пышногрудая бельгийка командовала дюжиной кули, вносивших в посольство комод и туалетный столик красного дерева.
На газонах стояли ящики с провизией. Какой контраст с драгоценным запасом риса в англиканской миссии! Оба бакалейных магазина в посольском квартале буквально опустошили, и теперь на газонах громоздились банки консервированной семги, икры и заливных цыплят. Коровы бродили рядом с ящиками с шампанским, а небольшая отара овец паслась там, где когда-то устраивались пикники.
Оливия стала пробираться к дверям. Со всех сторон слышалась французская, бельгийская и русская речь.
– Оливия! Слава Богу! Летиция чуть с ума не сошла от тревоги за вас! – прогремела леди Гленкарти, великолепная в своем пурпурном шелке. Оглядев детей, она властно спросила: – Где сестра Анжелика?
– Отказывается покидать миссию, – пояснила Оливия, с удивлением сознавая, что рада видеть леди Гленкарти.
Ноздри почтенной дамы гневно раздулись. Губы сжались в тонкую нить.
– Глупая женщина, – проворчала она. – Эти дети голодны?
– Конечно.
– Давайте их покормим.
Одним движением руки она смела с дороги сначала престарелого русского, потом стайку растерявшихся дипломатов и с поистине королевским величием повела Оливию и ребятишек через толпу с легкостью Моисея, разделившего воды Красного моря.
– Что здесь происходит? – спросила Оливия. – Неужели здесь уместился весь посольский квартал?
– Почти, – сухо обронила леди Гленкарти. – Это самое просторное здание, и над ним не нависает стена Татарского города. Но это не означает, что мы в полной безопасности. Остальные посольства будут держаться сколько возможно, но если положение станет безвыходным, все придут сюда.
