О волшебном граде эльфов пели также и барды, упоминая в своих песнях Сердце Леса, правда, лишь как место вечной радости и веселья. Самая известная баллада Брайана Звонкого «О Томасе и эльфах» рассказывала о печальной участи молодого парня, который решил все же проверить сказку и отправился ночью в лес. Притаившись среди кустов, он увидел, как по поляне в отблесках горящих разноцветными огнями волшебных цветов кружат удивительные создания с бледными, чуть вытянутыми лицами и стройными телами, облаченные в изумительные плащи и камзолы, которые были сшиты, казалось, из тонкой паутины, листьев и травы. А чего только стоили эти волосы! Чудесные, сверкающие, подобно золоту, солнечному свету, пламени костра! Были и цвета безлунной ночи или же, напротив, подобные мягкому лунному свету. Эльфы плясали, проносясь в хороводе над самой травой вокруг стройных сосен и могучих дубов, вокруг них вились изумрудные листья, поднимавшиеся следом за своими повелителями в воздух. Ночные духи заметили человека и вовлекли его в свой волшебный танец. Больше о нем никто ничего не слышал, кроме того, что он поселился в потайном граде эльфов, стены которого были сотканы самой магией из разноцветных кристаллов.
Оказалось, что старая баллада была не так уж далека от истины: в двух сотнях шагов от края леса возвышались укрепления. Казалось, они сделаны из чистейшего горного хрусталя, и хоть стена была прозрачной, разглядеть за ней ничего не удавалось – густой туман царил в городе эльфов. Стена отражала солнце множеством изломанных граней, слепила глаза, за нею возвышались стройные башенки, уходящие шпилями высоко в небо, овальные окна смотрели на лес. Строения были сделаны из великолепного белого камня и крыты зеленой черепицей.
Подняв глаза вверх, пленники увидели, что в синем небе, меж шпилей и башенок, рассекая крыльями воздух, кружат белоснежные пегасы, красивейшие сказочные животные. Перебирая копытами по небу, словно по земле, они носились в веселом галопе над городом лесного народа…
Эльфы не позволили пленникам долго любоваться красотой своей обители. Отряд двинулся к глухой стене потайного города. Люди не видели никаких ворот и недоумевали, как их проведут внутрь, но вскоре все разъяснилось. Воин, идущий первым, убрал лук и что-то тихо мелодично пропел. В тот же миг стена изменила форму, стала медленно, лениво растекаться, и вскоре в ней открылся неширокий проход. Пленных вводили внутрь по двое, и, когда прошли все, стена зарастила рубец входа и вновь превратилась в неприступный монолит с миллионом граней.
Отряд эльфов вел пленных по своему городу. Люди проходили по каменным лесенкам, скрытым в тени низко нависающих ветвей, и по изумрудной траве мимо изящных башенок, уходящих ввысь, и темнеющих арок входов. И всюду – синий туман, создающий впечатление, что здесь вечно царят сумерки. Слышалось звонкое пение лесных птиц и шум воды – прямо через город текла большая река, перепоясанная изящными узкими мостиками.
Иногда на пути встречались жители города. Прекрасные эльфы и эльфийки, брезгливо поджимая губы, смотрели на горстку оборванных, израненных пленных, отворачивались и шли дальше по своим делам.
Вскоре конвой вышел на площадь, посредине которой возвышались деревья. Здесь отряд уже ждали. Пленные увидели десяток благородных эльфов с обнаженными парными мечами в руках. Каждый из них был закован в идеально облегавшие тело красивые латы, на высоких шлемах развевались выкрашенные в зеленый цвет конские волосы. Создавалось впечатление, что каждый из этих великолепных воинов может в одиночку справиться с десятком врагов. Избранная Стража невольно вызывала уважение.
Перед благородными воителями стояли эльф с волосами цвета луны в полночь, волнами спадавшими на плечи, и эльфийка, в золотых прядях которой, казалось, жило солнце.
Конвоиры оставили пленников в центре площади, под деревьями, отошли и взяли их на прицел луков.
Беловолосый эльф, облаченный в длинные зеленые одежды с широкими рукавами, высоким воротником и золотыми пуговицами в виде полумесяцев, подошел ближе.
– У вас есть главный? – спросил он властным голосом, в котором тем не менее звучала и странная для человеческих ушей мелодичность.
Один из пленных, с вьющимися русыми волосами и короткой бородой, сделал шаг вперед. Он с трудом держался на ногах. Бедро было перевязано, не до конца зажившая рана виднелась и на плече.
– Да, – сказал он. – Меня зовут Логнир Арвест, я командовал заставой, на которую напали ваши воины.
– Тебе помогли листья Белого Дуба? – спросил эльф.
Логнир поморщился. В пути его поили каким-то горьким отваром, который способствовал заживлению ран, и терпкий привкус во рту оставался до сих пор.
– Да, помогли.
– Хорошо. Зови меня Витал. Я Эс-Кайнт[14]своего народа. Я хочу говорить с тобой. – Эльф присел на резную скамеечку в тени раскидистого дерева. Человек последовал его примеру – владыка лесного народа не возражал. – Ты хочешь о чем-нибудь спросить?
– Зачем вы напали на нас? И что с нами будет?
Эс-Кайнт посмотрел на пленника. У человека были темно-карие честные глаза – тем лучше… лучше для него.
– Меньше седмицы назад ваши воины разграбили Священный Храм Тиены. – Эльфийский правитель говорил о нанесенном оскорблении с таким каменно-спокойным лицом, что Логнир даже испугался. Сейчас весь облик правителя уже не казался прекрасным – кожа стала белой, как снег, глаза, наоборот, налились чернотой. – Они унесли наши труды, над которыми мы работали столетиями и которых вам не постичь до конца дней. Мы догнали грабителей, но и тогда не все удалось спасти.
– Это было недоразумение. – Сотник Арвест сразу вспомнил рассказ Сержи Роуна. – Когда люди обнаружили Храм, он был пуст. Они решили, что он заброшен…
– Уже не важно, – оборвал его эльф. – Меня интересует судьба одной вещи, которую мы так и не нашли на останках вашего каравана. Чаша Времени, древняя реликвия, созданная нами во славу Тиены. Она пропала. Тебе ведома судьба этой чаши?
Логнир вспомнил, как наемник Роун кричал на всех, запрещая воинам даже приближаться к Конкру, вспомнил, как незадолго до бойни…
Стоп.
– Да, мне кажется, я знаю, где она сейчас. Незадолго до того, как вы напали на башню, из леса вырвался всадник, он проскакал через нашу заставу.
– Одного вора элаэнны[15]упустили…
