— Я пошел, не хочу видеть эту ссс…Свету…
— А ну, стоять! — грозно произнес я и подошел к нему, показывая, что друг никуда не уйдет.
— Что?
— Ты останешься здесь и поговоришь со своей подругой, мы в ваши разборки лезть не собираемся.
— Да я видеть ее не хочу!
— Валера, Клим прав, вам нужно самим разобраться с тем, что происходит. Потому что это известно только вам, двоим.
Люба начала подниматься по ступенькам. Я последовал за ней, не имея желания оставаться с другом, которого мне прибить хотелось за его наглость.
— Ну и отлично, катитесь, предатели, а я пока вкусно покушаю, — уже немного спокойнее отозвался Валера и с улыбкой уселся за стол, где еще недавно мы ужинали с Любой.
— Кушай, все равно это приготовила предательница, — с улыбкой ответила девушка. Мы глянули друг на друга и, улыбнувшись, поднялись на второй этаж.
У своей комнаты она остановилась и повернулась ко мне, а я смотрел в ее глубокие глаза и пытался понять, о чем она думает, что витает в ее мыслях. Она казалась сейчас такой растерянной и отдаленной, и в то же время моей, теплой и домашней, той, которая всегда была в моем представлении. В Любе нет пафоса, жесткости или какого-то женского бзика, который встречается все чаще и чаще, нет, она настоящая, такая, какой должна быть жена и мать. Господи, эта женщина сведет меня с ума своей простотой, такой приятной простотой.
— Извини за испорченный вечер, — я первый решил нарушить молчание, которое, как мне показалось, начало давить на Любу.
— Все хорошо, в этом нет твоей вины, — она улыбнулась и немного склонила голову от смущения. — Главное, чтобы эти двое все выяснили.
— Да. И гостиную не разгромили, — улыбнулся я в ответ и протянул руку, пальцами касаясь нежной кожи румяной щечки девушки. Она прикрыла глаза и подалась ко мне ближе, а я уже мог ощущать ее теплое и немного рваное дыхание на своей шее.
Руки легли на тонкую талию, и я ближе прижал хрупкое тело, понимая, что нуждаюсь сейчас хотя бы просто в касаниях так манящей меня девушки. Люба, словно прочитав мои мысли, положила свою маленькую ладошку мне на шею и, приподнявшись на носочки, приблизилась к губам.
— Михайлов, какого хрена ты здесь делаешь? — послышалось с первого этажа, и я едва не завыл от несправедливости. Как долго еще эта парочка будет нам мешать?!
Но меня тут же успокоили губы моей любимой девушки, которая, наплевав на наших незваных гостей, все-таки поцеловала, и дала возможность позабыть о том, что происходит внизу. Она язычком прошла по нижней губе, а по моему телу пробежали сотни мурашек, вызванные таким невинным касанием. Руками притянул ее за талию еще ближе к себе и почувствовал, как от тяжелого дыхания ее грудь вздымается и опускается, при этом скользя по моей груди.
Языки сплелись в неистовом танце, даря друг другу наслаждение и трепет, и я услышал тихий стон Любаши, а в груди стало так приятно и спокойно от того, что девушка ко мне не безразлична, теперь нет.
Схватив ее под попку, заставил обвить ноги вокруг моих бедер, а сам прижал девушку к стене, буквально распластав ее, и, оторвавшись от губ, припал к тонкой шейке во влажном поцелуе.
— Клииим… — услышал я протяжный стон и толкнулся пахом между женских ножек, мечтая, чтобы нас ничто не разделяло, ни один сантиметр, но и боялся сделать лишнее движение, чтоб не спугнуть малышку. — Прошууу…
Просит, а я даже добраться толком не могу до нее из-за этого проклятого платья, которое слишком прикрывало шею, и мне приходилось его постоянно оттягивать, чтобы завладеть очередным кусочком ее тела. Почувствовал, как обнимавшие меня ноги прижали крепче, прямо к промежности, и я сам, не выдержав, гортанно застонал.
Снизу слышались какие-то разговоры, даже иногда стуки, а потом чьи-то шаги. По всей видимости, по лестнице поднимались «друзья», но мы не придавали особого значения этому, продолжая наслаждаться друг другом.
— Ой, мы это… — послышался голоса Валеры, но, по всей видимости, заметив, что мы заняты, он впервые промолчал, но тут вдруг раздался второй голос.
— Придурок, пойдем отсюда…
— Убирайтесь, — произнесли мы с Любой одновременно, и я схватил с маленького столика телефон и кинул его в своего припадочного друга. Аппарат стукнулся о стену и, упав на пол, разлетелся на части, а по лестнице снова послышались шаги, только теперь удаляющиеся, и мы с Любой остались одни. Наконец-то, тишина.
Я перевел взгляд на девушку, она по-прежнему тяжело дышала, что говорило о ее возбуждении. Глаза были прикрыты, губы смочены ее же язычком, а пальчики ласково перебирали волосы на моем затылке. Страстная — до онемения в теле. Страстная, и вся моя.
Лишь на миг коснувшись влажных губ, я отстранился и уткнулся лбом в лоб девушки, обволакивая ее своим дыханием. Люба открыла глаза, подернутые дымкой страсти, и с непониманием уставилась на меня.
— Останови меня, не дай сделать этого, если ты не хочешь, — выдавил я из себя, не в силах нормально дышать, а она, рукой надавив мне на затылок, приблизила к себе и прошептала в самые губы:
— Не вижу смысла останавливать тебя. — Услышав эти слова, я понял, что черта пройдена, возврата нет, и уже не будет.
Поудобнее перехватив Любашу, отошел от стены и направился вместе с драгоценным грузом в свою спальню. Всю дорогу до кровати мы не отрывали взгляды друг от друга, поглощая все эмоции глазами. Кое-как рукой нащупал ручку двери и, нажав на нее, толкнул ногой, заходя в комнату вместе с девушкой. Дойдя до кровати, нагнулся, уложив любимую спиной на мягкое покрывало, и отстранился, чтобы включить ночник, но женские ручки обратно потянули на себя, а потом начали медленно расстегивать пуговичку за пуговичкой на моей рубашке.
— Не включай, пожалуйста, свет, — шепотом попросила она, а потом, на середине сорочки, просто рванула пуговицы, которые бесшумно посыпались на кровать и палас.
— Не буду, — и, стащив рубашку, отшвырнул ее в сторону, а сам набросился на мягкие, сладкие губы.
Глава 23
Клим.
Я уже просто мечтал коснуться обнаженного тела любимой, мечтал почувствовать каждую клеточку, каждый изгиб, все, что только можно, главное — нагое. У нее такая нежная, едва ли не шелковая кожа, заставляющая мою кровь кипеть, а сердце чаще биться в понимании, что все это принадлежит мне. Ведь не кому-то, а именно мне доверилась, именно со мной, здесь, сейчас, наедине. Моя девочка.
Не медля больше ни минуты, я, приподняв малышку, снял с нее платье, и снова накинулся на сладкие губы. Я не видел, но прекрасно чувствовал шикарное тело, о котором так долго мечтал. Руками прошелся по груди, опускаясь на плоский животик и пальцами касаясь кружевных трусиков. Люба ощутимо вздрогнула, и я решил ей дать еще пару минут, оттягивая важный момент, и, коснувшись губами ниже пупка, переместил руки на бедра, спускаясь к коленям и снимая с нее гетры. Сам разделся, оставшись в трусах, и, не имея больше сил, ладонью провел по тонкой шее, плечу, зацепил пальцами бретельку и, заведя руки за ее спину, поддел крючочки, и упругая грудь оказалась на свободе.
