Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
Тут в самом пристойном варианте вспоминаются слова поэта об упряжке, воле и трепетной лани, а в непристойной, я бы, пожалуй, оставил пару страниц многоточий для ненормативной лексики.
Для того, чтобы подготовить рядового бойца спецназовца уходит два года. Спустя эти годы он вполне адекватно выполняет поставленные перед ним боевые задачи. Офицеры после Питера, Новосибирска, Рязани[30]и других тому подобных учебных заведений ещё семь-восемь лет обучаются, прежде чем в пекле тайной войны закалку получить. И вот после всего этого, когда на подготовку великолепного профи уходит десяток лет и вся остальная жизнь, его вначале тасуют, как пятый туз в колоде, а потом заставляют заниматься делами, ему абсолютно не свойственными. Интересно, чувствует ли наше первое лицо какую-либо разницу между захватом самолета с террористами, уничтожением, скажем, ракетной базы в глубоком тылу противника и устройством дворцового переворота в каком-нибудь далеком Занзибаре? Похоже не чувствует. Ни в целях, ни в методах.
Мне могут возразить, что мы живем в цивилизованном обществе, а тайная или, как её ещё элегантно именуют, «малая» война — это что-то из времен отживших. Скупая мужская слеза навернется на глаза от таких слов. Бред болезненный. Если и нет до сих пор на этом дурацком шарике большой войны, то лишь потому, что профессионалы войны малой изо дня в день кладут за это свои головы. И — да простят меня люди доброй воли — но десяток таких спецов, с чьей бы стороны они не были, для дела мира значат куда как больше, чем все борцы за него вместе взятые со своими митингами и манифестациями…
Однако, как говаривал наш покойный генерал, «это все разговоры в пользу бедных». Дошла очередь и до нас. Интересно, куда наши кадры вольют? В урюпинскую добровольную пожарную дружину? Обидно, конечно, до чертиков и зло берет, но жизнь тем не менее на этом не заканчивается. И наша работа тоже. В сущности, что значит расформировать Центр? Отобрать особняк в Фарисеевском переулке и прочую нашу корпоративную недвижимость? Потеря, конечно, но, в общем, не фатальная. По Руси великой поискать, местечко всегда найдется. А богатства наши, трудом первых красных бизнесменов заработанные, неравномерно делятся на сметные и несметные. Сметные — от дырокола до чудо-тамбура при входе, с датчиками на всяческого рода «клопов» натасканными — все по списку налицо. А вот несметные, то есть в смете не учтенные, на деньги нашего «подсобного хозяйства» купленные, — их ни в каком списке нет. Они-то основу техническую могущества и составляют, и уж можно не сомневаться — из этого имущества и гвоздь налево не пойдет. Исчезнет все наше несметное добро в неизвестном, точнее известном крайне немногим, направлении, вместе с архивами, документами на владение собственностью за рубежом и счетами в иностранных банках.
Мы с лихвой отработали все это. И не наша вина в том что эта страна проиграла. Все, что требовалось от нас, было выполнено так, что ни один профессионал не скажет худого слова. Но шпага не делает из свинопаса фехтовальщика. Так что ж? Мы уничтожены? Вот уж нет! Уничтожить нас у кабинетных шаркунов — кишка тонка. Центр будет жив! А крыша над головой? Тоже мне, проблема! Схватка ещё только начинается. И нет смысла говорить, что мы обречены на смерть. Мы сами выбрали свой путь, сами обрекли себя, избрав профессию воина. И какая в том беда? Привет тебе, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя! Полагаю, наш марш запомнится тебе надолго. Что же до смерти, пустить себе пулю в висок, сделать харакири или прыгнуть со скалы в Тибр мы всегда успеем, а до того у нас есть ещё одна незаконченная миссия. Миссия, к которой нас готовили всю нашу жизнь, — защищать свое Отечество. Защищать, вне зависимости от личности врага, его силы и средств.
Сигнальщики, команда «Марш»! К бою, господа офицеры.
* * *
— Хорошо, Слава. До понедельника ещё некоторое время есть, до панихиды у начальства тоже. В двух словах, что там с этим Мухамедшиным.
— В двух вряд ли получится, но попробую. В общем так, боевой офицер, классный танкист. В Афгане — капитан. За Панджшер удостоен Красной Звезды и очередного звания. В восемьдесят восьмом — Западная Группа Войск, начштаба танковой бригады, подполковник. Дальше есть одна занятная деталь. Он командует полком, который в конце восемьдесят восьмого — начале восемьдесят девятого получает на вооружение танки Т-80. Мухамедшин производится в полковники, сержанты-командиры танков одевают погоны прапорщиков.
— Курьез, конечно, но в чем интересность факта? Никакого криминала я пока не замечаю.
— Побойся Бога, командир. Со стороны полковника Мухамедшина, во всяком случае, никакого криминала не заметно. Вполне достойный путь боевого офицера.
— Так что же?
— Дело совсем в другом, — медленно произносит капитан Бирюков, словно перепроверяя в уме логику своих размышлений. — Двумя годами до того, даже, пожалуй, меньше, канцлер Коль и Горби встречаются и принципиально договариваются об объединении Германии и выводе войск из ГДР. Было такое?
— Было.
— Тогда ответь мне пожалуйста, зачем затевать чехарду с перевооружением, зачем вводить новую технику, когда ты обираешься выводить войска?
— Вопрос конечно интересный, — произношу я голосом «заслуженного немца». — Наверняка у тебя уже и ответ готов.
— Ну не то, чтобы готов, но кое-какие наметки есть.
— Давай, рассказывай!
— Хорошо, слушайте. Это пока предварительные наметки. Если у кого из вас есть дополнительный фактаж, выкладывайте на гора. Посмотрите, какая забавная цепочка выстраивается. Я тут просматривал компьютерную версию журнала «Шпигель» и наткнулся на слова, которые поначалу привели меня в состояние глубокого шока. Цитирую дословно, чтобы вы вполне могли оценить великолепие изложения.
— Слава, лучше вкратце, своими словами. Времени маловато осталось, — прерываю я начавшееся было обильное цитирование.
— Ладно, — с некоторым разочарованием в голосе произносит Бирюков. Страсть к декламированию у него неистребима. Слава Богу, это, пожалуй, самый тяжкий из его недостатков. — В общем жалуется бывший офицер-танкист гедеэровской армии, оставшийся без работы в результате устроенного там погрома. Говорит он следующее: «Освоение танка „Леопард“ на курсах переподготовки в Кобленце не составило никакого труда.»
— Охотно верю, — хмыкает Валера, — этим ребятам палец в рот не клади. Я с ними встречался. Им что «леопард», что «Мерседес» — особой разницы нет.
— Комментарии потом, — перебивает Слава. — Ты слушай дальше. В общем, каждый рычаг, каждую кнопку в этой машине они знают, хоть среди ночи разбуди. Но что его крайне удивляет, это то, что на базе ликвидации техники армии ГДР в Шарлоттенхофе высокопоставленные офицеры-танкисты из бундесвера не могут отличить танк Т-72 от Т-55.
— Прости что? — не совсем понимая, не ослышался ли, переспрашиваю я.
— Не могут отличить Т-72 от Т-55, — повторяет Слава.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
