Единственное, о чем я думаю — что сделал.
Как я мог?
Как я, блядь, мог так поступить с ней? Я действительно такая тварь?
Медленно оседаю на пол, опираюсь рукой об паркет и, кажется, попадаю на осколок. Больно разрезаю руку, но даже не обращаю внимание на кровь и то, что стекло до сих пор в руке. Что этот осколок, когда я похерил отношения с той, которую люблю?
Чувствую, как на плечи ложатся ее теплые ладони. Яна подходит ко мне и тихо говорит:
— Ма-а-а-к-с, пойдем. Нужно обработать рану.
— Уходи, Яна, — все что могу сказать.
Отпустить ее. Дать возможность уйти и построить жизнь без двух братьев Островских. Пусть едет к племяшке, поддержит ее, а я оформлю развод.
Все, чего я сейчас хочу — отпустить ее. Она не должна быть рядом с таким монстром, как я. С тем, кто даже не захотел ее выслушать, кто так изящно издевался.
— Макс, вставай, — Яна тянет меня за запястье, а потом быстро выходит в другую сторону.
Ушла.
Да, так правильно.
Жду, когда услышу хлопок двери, но ничего нет. Вместо этого она снова входит в комнату, на этот раз уже с веником и совком. Бросает их в сторону и идет ко мне.
— Макс, пожалуйста. Позволь помочь тебе.
— Зачем? — едва шевелю губами, не понимая, как после всего она все еще может оставаться здесь? — Я отпускаю тебя. Уходи, Яна. Я урегулирую вопрос с разводом и… можешь быть свободна.
Слова застревают в горле. Становятся тугим комом, что не протолкнуть. Они не дают возможности даже вдохнуть, и я чувствую, как лечу в пропасть. Голова становится туманной, а мозг не хочет ничего воспринимать.
Фокусирую взгляд на Яне и провожу по ее щеке здоровой ладонью. Глажу ее бархатную кожу и наклоняюсь, чтобы оставить поцелуй на губах и запомнить ее на вкус.
Яна не отталкивает, наоборот, притягивает меня ближе к себе и целует. Хватается за мои плечи и сжимает футболку, заставляя думать, что я поступил неправильно.
— Я не уйду, — шепчет мне в губы, наполняя рот своим до невозможности сладким дыханием.
Пытаюсь понять, что только что услышал. Не уйдет? А что? Останется с такой мразью как я?
— Послушай, — она прикрывает мой рот своей маленькой ладошкой. — Мы много натворили, Макс. Очень много, но… давай попытаемся? Я знаю, какой ты… помню каким ты был, как любил меня, как нам было хорошо, — она смахивает пару слезинок, скатывающихся ей на щеки и наверняка щекочущих кожу.
Я, наконец, перевожу взгляд на руку. Стекло уже вылезло из раны, благо, там был небольшой кусочек, и я могу спокойно двигать рукой, да и кровь уже остановилась.
Смотрю на Яну и тяну ее на себя, бережно укладываю на колени и обнимаю, утыкаясь в ее плечи и вдыхая запах цитрусового шампуня. Яна молчит, как завороженная. Просто укладывается поудобнее и укладывает руки на плечи чуть выше груди.
— Дай нам шанс, Макс.
Она снова оказывается умнее меня. Взрослее и опытнее, хотя она младше. Сжимаю ее в руках так крепко, что слышу хруст косточек, она обвивает меня так же и некоторое время мы просто сидим вот так, на полу, среди осколков стекла и в обнимку.
Я обвожу взглядом комнату и говорю:
— Пусть эти бутылки символизируют разрушение стены недопонимания между нами.
Она кивает и освобождается, ведет плечами и пытается встать, уводя меня за собой. Я поддаюсь, но когда вижу, что она собирается убирать, хватаю ее на руки и несу на кровать.
— Что ты делаешь?
— Все завтра, — усаживаю ее на кровать, а сам иду в ванную и выхожу оттуда с аптечкой.
Протягиваю ее Яне и говорю:
— Поиграй в медсестру, — я не знаю как вести себя так, будто ничего не было.
Яна берет аптечку, хватает мою руку и промывает ее перекисью, затем смазывает йодом и наклеивает пластырь.
— Хотя бы на ночь, — комментирует свои действия, а я хочу схватить ее в охапку и забыть о том, что было.
Пускай хотя бы забудет она, а я… не смогу. Этот ее взгляд…
… одновременно покорный и грустный.
Она вбивает в меня осиновый кол и заставляет дергаться в конвульсиях предсмертной агонии. Понимаю, что все это дерьмо — моих рук дело. Понимаю, но от этого только хуже, потому что каким бы мудаком ни был мой брат, я еще хуже.
=ОбманС Максимом все в порядке. Его порез даже не пришлось зашивать, и он успел пошутить, что на нем заживает как на собаке. Я тянусь к нему и надеюсь, что вот сейчас, вот теперь все точно будет хорошо.
Мы обязательно найдем компромисс, сможем переступить через все и быть вместе. Проходит напряженная неделя, и я едва могу вспомнить сколько раз мы виделись. У Максима работа до полуночи, а я к этому времени уже сплю. Утром ухожу пораньше, чтобы приехать на работу вовремя.
Мы до сих пор не поговорили на счет договора.
И по поводу Машки полная тишина, а я хочу поехать к ней, чтобы поддержать.
К концу недели я лечу домой на крыльях. Знаю, что у Макса в кои-то веки нет заказов, и мы сможем провести время вместе. Прибегаю и тут же берусь за готовку. Решаю сделать что-то приятное своими руками и удивить его едой.
Не замечаю как проходит время. Быстренько бегу в душ, крашусь. К восьми я уже красотка, готовая на все, а Максима все еще нет.
Я отвлекаю себя тем, что у него появились срочные дела, что он их скоро уладит и приедет, но нет… после полуночи понимаю, что он не вернется. И мне чертовски интересно, где он проводит время.
Утром понимаю, что Максим так и не возвращался, поэтому набираюсь смелости и звоню ему. Раз за разом слышу беспрерывные гудки и отбрасываю телефон подальше. Иду смываю косметику, снимаю с себя пеньюар, купленный в магазине белья и просто покидаю квартиру.
У меня появляется стойкое ощущение, что я не нужна ему. После той ночи между нами не было ни близости, ни разговоров, а сегодня он не явился домой ночевать. Что я должно чувствовать?
