О ты, всех Ангелов мудрейший, славный гений,О Бог развенчанный, лишенный песнопений!Мои томления помилуй, Сатана!Владыка изгнанный, безвинно осужденный,Чтоб с силой новою воспрянуть, побежденный!Мои томления помилуй, Сатана!Ты, царь всеведущий, подземных стран владыка,Целитель душ больных от горести великой!Мои томления помилуй, Сатана!..[16]
Я посмотрела на Азазеля, который прямо-таки сиял от удовольствия. Его последователи, низко склонившись, бормотали оставшуюся часть литании.
«Притворяешься Сатаной?» – спросила я его.
Только Люцифер имел право пользоваться этим титулом. Остальные низвергнутые с Небес ангелы были просто дьяволами. Сатана был только один.
«Да, я выдаю себя за Люцифера», – мысленно ответил он мне.
«Зачем?»
«Чтобы… прошу прощения за очаровательный сленг собравшихся здесь примитивов… чтобы Люцеку пришел кирдык, – рассмеялся Азазель. – Нам категорически запрещено стоять во главе церквей и сект».
«Так сильно его не любишь?»
Он удивленно задумался. Видимо, он никогда не думал об этом с такой стороны. Он глянул на меня из-за маски арлекина.
«Ну… безусловно, я уважаю его за всю эту революцию и заговор. Надо иметь яйца, чтобы такое затеять, не спорю, но он не имеет никакого представления о том, как управлять Адом. Если бы я был тут шефом!.. Все определенно было бы лучше».
Я не стала никак это комментировать. Устав от монотонной молитвы верующих, я стала разглядывать помещение. На доске над ритуальным столом висел какой-то круглый символ. Два объединенных овала. Интригующе. Что-то мне это напоминало, но я не могла понять что.
«Что это?» – спросила я у Азазеля и указала на странную фигуру.
«Ты что, правда не знаешь? – удивился он. – Никогда их не видела? Виктория… это мужские яички…»
«Ой… э-э-э… у меня плохо с воображением, – быстро сказала я в свою защиту. – Так зачем там висят эти яйца?»
«Потому что моя религия называется “Свободу Роковым Ядрам”».
Если бы не корсет, мешавший мне дышать, я бы точно рассмеялась. И все же Азазель был ненормальным…
«Может, яйцам? И что? Ваш девиз – “Стоп презервативам – свобода сперме”?» – съязвила я.
«Не совсем, – загадочно улыбнулся он. – У него намного… как бы сказать… более глубокий смысл. Значительно более глубокий».
«Ага, поняла… более глубокий. Может, “Виагра для всех”?»
Он тяжело вздохнул, даже не усмехнувшись моим подколам. По-моему, придуманные мной лозунги были великолепны.
Последователи продолжали монотонно декламировать.
«Специально для меня в 1857 году Шарль Бодлер написал “Литанию Сатане”, – хвастался Азазель. – Классный был мужик, с ним можно было пить абсент до рассвета».
Один из мужчин в капюшоне благоговейно склонился еще сильнее, потерял равновесие и упал. Капюшон слетел с его головы.
«Это самый большой олух, которого я смог найти, – гордо сообщил мне Азазель. – Здесь я собираю в основном всяких глупцов – ими легче манипулировать».
Я уставилась на Павлика, который быстро надел обратно на голову свой уродливый капюшон. Так вот что за суперсекретная известная организация! Только зачем он в нее записался?
Последователи закончили свои воспевания.
«А теперь будет небольшая оргия!» – Азазель аж захлопал в ладоши от радости.
У меня не было желания на все это смотреть, что очень его расстроило. Я попрощалась и в глубине помещения наколдовала дверь, через которую вошла в свою квартирку.
«Не забудь снова стать видимой», – услышала я последние мысли Азазеля.
Я сделала так, как он сказал.
21
В своей квартирке я тут же уничтожила платье, которое, может, и было красивым, но носить его было невозможно. И как женщины когда-то могли ходить в подобном и терпеть это целыми днями? Или раньше им не нужно было дышать? Наверное, поэтому они все время теряли сознание.
Я едва успела одеться, как раздался звонок в дверь. Я открыла. Передо мной стоял Петруша с озадаченным выражением лица.
– Ты в порядке? – спросил он с порога.
Он протянул мне руку, но тут же отдернул ее.
Мы виделись всего-навсего несколько часов назад, но у меня было ощущение, будто с этого утра, когда он проснулся в моей постели, прошла куча времени. Петрек побрился и переоделся. Я внимательно оглядела его. Он определенно нравился мне больше с сексуальной щетиной.
– А что, со мной должно что-то быть не в порядке? – удивилась я. – Я же тебе говорила, что все хорошо. Входи.
– Я на одну минутку, – ответил он, но вошел в квартиру.
Бегемот тут же стал тереться о его ноги.
– Я звонил тебе раз десять, но ты не брала трубку, – сказал Петруша, обеспокоенно глядя на меня.
Я посмотрела на телефон, который оставила на столе. Я не брала его в Ад, там ведь не было связи…
– Прости, я… долго спала… а затем пошла в магазин, – солгала я.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – снова спросил он.
– Да-да, хорошо. – Я улыбнулась.
Наконец успокоившись, он улыбнулся в ответ.
– Ладно, тогда я побегу. Договорился встретиться с Павлом в городе, но, конечно же, этот болван не пришел, а у него моя флешка. Она мне нужна… Поеду к парням домой, может, вместе с Томеком где его найдем.
– Наверное, у Павла появились какие-нибудь неотложные дела, – сказала я.
Например, небольшая оргия. Такие важные дела нельзя откладывать на потом. «Бог» мог разозлиться, в конце концов, он ведь оделся в сюртук, и вообще…
– Дела появились, – пробормотал Петруша, – а мозг нет.
Я рассмеялась. Петруша никогда не злился и не кричал. Он всегда был олицетворением спокойствия. Если кто-то особенно действовал ему на нервы, то Петруша становился просто… ну… менее довольным. И все же он даже тогда оставался спокойным. Иногда это меня раздражало, с другой стороны, эта черта его характера сильно меня привлекала.
– Думаю, у него были благие намерения и он правда хотел встретиться, – снова рассмеялась я.
