Таша появляется на крыльце, одетая в шорты и толстовку в капюшоном, похожую на мою. На улице темно и мне приходится напрягать зрение, чтобы разглядеть ее фигуру, идущую по туско освещенной дорожке. Я слишком изголодался по ней, чтобы потерять хотя бы секунду. Я не должен был уезжать.
Таша отщелкивает замок на воротах, ее лицо по-прежнему остается скрытым тенью капюшона.
— Пройдем в беседку, — она кивает себе за плечо. — Ты полностью промок.
Я бы предпочел поговорить у себя в машине, но сейчас готов принять любые ее условия. Мне нужно, чтобы она меня слушала, а где это произойдет, не так важно.
Мы в молчании доходим до беседки и встаем друг напротив друга. Таша обнимает себя руками, и, наконец, смотрит мне в глаза. В груди колет холодом — ее лицо напоминает застывшую маску.
— Сними капюшон, Таша. Здесь нет дождя.
На долю секунды в ее взгляде мелькает замешательство, после чего она откидывает черную ткань на затылок. Ее волосы забраны назад, на лице нет ни намека на косметику, и пальцы мгновенно начинают зудеть от желания к ней прикоснуться. Девять дней вдали от нее слишком много, чтобы этого не хотеть, а она слишком красива.
— Я не буду спрашивать, почему ты не отвечала на мои звонки. Думаю, для этого была причина. Я не успел догнать тебя на той вечеринке, и поэтому приехал лично. Прости, что оставил тебя так надолго одну со всем этим. Я боялся, что в мое отсутствие ты много всего себе придумаешь и скажешь ему «да», — от волнения сердце начинает стучать сильнее, а ладони потеют. Я впервые в жизни выворачиваю душу. — И рад, что у тебя хватило смелости этого не сделать.
Таша по-прежнему стоит прямо и, не мигая, смотрит на меня. Я почти ощущаю это защитное поле, которым она окружена — коснись его и тебя отбросит напряжением на милю назад. Она молчит, поэтому я продолжаю говорить. Она закрыта, а мне нужно до нее достучаться.
— Я знаю, что ты в растерянности, знаю, что запуталась, и я должен был сказать тебе все это раньше, чтобы ты всегда помнила: ты для меня единственная с того момента, когда я впервые тебя увидел в этом самом дворе. Всегда такой была и такой останешься. Мне совсем неважно, что ты часто бываешь в плохом настроении, и что твой характер далеко не из легких. Ты всегда здесь, у меня в сердце, и я хочу с тобой всего. Таша… Будь со мной, не сомневайся, потому что я никогда тебя не подведу. Тебе нужны деньги, чтобы купить на них красивый дом и красивые вещи? Они у тебя будут. Я их заработаю для тебя, и ты никогда ни в чем не будешь себе отказывать. У меня их будет столько, чтобы понравится твоим родителям. Нужно будет лишь совсем немного потерпеть. Но сейчас не закрывайся от меня. Сделай выбор в мою пользу.
Я даю себе время перевести дух и смотрю на нее. Услышала меня? Поверила? Потому что я не лгу.
— Перестань говорить все эти вещи, Джейден, — ее голос тихий, но звучит твердо.
— Почему?
— Потому что я не должна всего этого слышать. Ты дал мне время подумать, и я выбрала не тебя.
Вода, стекающая по телу, становится ледяной, продирая кожу ознобом. Я выдерживаю паузу, чтобы прийти в себя и стряхиваю с себя эти слова. Она в них верит лишь потому, что запуталась.
— Таша, — повинуясь инстинкту, я шагаю к ней ближе, и она тут же отступает назад. Хочется прижать ее к себе, чтобы удержать, но сейчас не поможет. Даже удивительно, насколько хорошо я ее знаю.
— Я стою на месте, — для убедительности поднимаю ладони. Главное, чтобы она не сбежала. — Этот выбор, он неправильный. Он ведь понятия не имеет, как с тобой обращаться. Что твой парень знает о тебе? Он всего лишь один из твоих придворных, которыми тебе легко вертеть, как вздумается. Тебе нужен вызов, нужен равный, тот, кто вытащит наружу твою настоящую сущность. Эта сущность, которую ты так старательно прячешь и которой стыдишься, Таша, — она прекрасна. С Айзеком ты восковая кукла, а в тебе есть столько огня. Просто выбери меня, и это будет правильно. Ты можешь настроить против себя весь мир, и я всегда буду сражаться на твоей стороне.
— Я рассказала Айзеку о нас, Джейден, — будто не слыша меня, бесцветно произносит Таша. — Он меня простил. Фирма наших родителей открывают офис в Орландо, и после выпускного он переезжает туда. Я согласилась лететь с ним.
Я мотаю головой, пытаясь не дать ей сбить себя с мысли. Какой Орландо? Какой офис?
— Таша. Ты слышишь, что я говорю? Ты все, что у меня есть. Единственный человек, благодаря которому я выживал все эти годы. Я люблю тебя. И, черт подери, знаю, что это чувство взаимно, даже если ты сама себе в этом не признаешься. Потому что я знаю тебя. Ты принадлежишь мне, также как я тебе. Не позволяй другим людям принимать за тебя решение. Если уж совершать ошибки, то только свои.
— Это мое решение, Джейден, — упрямо повторяет Таша, и ее пальцы стискивают рукава толстовки так сильно, что она сползает с плеч.
— Ты слышала? Я люблю тебя. Мне просто нужно, чтобы ты ответила мне «да». Ты говорила, что у меня все просто и была права. Одно твое слово и будет все. Я мир переверну, чтобы сделать тебя счастливой. Так и будет. Я знаю себя.
— Пожалуйста, хватит, — ее губы начинают дрожать, но она удерживает мой взгляд. — Все эти чувства, о которых ты говорил, их недостаточно для стабильной жизни. Мы несвободны с детства… у нас у всех есть долги и обязанности…
— Это не твои слова. Это какая-то цитата из дебильного учебника. Тебе двадцать два, а ты ведешь себя так словно у тебя за плечами десятилетия голода, и нужно непременно запастись консервами впрок. Просто позволь себе чувствовать! Позволь себе быть со мной. Ты не пожалеешь. Клянусь, ты никогда не пожалеешь.
— Джейден, тебе всегда удавалось влиять на меня, наверное, потому что в моих глазах ты всегда был самым лучшим. Но сегодня не такой день. Я не изменю своего решения. Я устала быть нервной и запутавшейся, и хочу вернуть себе спокойствие.
Я мог бы говорить о своих чувствах часами, но сейчас, глядя на нее, вдруг отчетливо понимаю, что бесполезно. Она не пустит меня. Ворота закрыты, и она больше не со мной. И вместе с этим осознанием боль размером куда больше моего тела поселяется внутри, раздирая внутренности на кровоточащие куски. Мне больно дышать, больно видеть, невыносимо стоять. Но я все же говорю это. То, чего просто не могу не сказать.
— Таша… ты вся моя жизнь.
Она отворачивается. Я оставляю надежде еще три долгих секунды, а потом заставляю себя идти. Мне нужно идти, чтобы не упасть, нужно идти, чтобы она не видела, насколько она меня убила. Нужно идти, чтобы когда-нибудь научиться заново жить.
Я слышу, как она плачет, но в груди слишком болит, чтобы стало еще больнее. Капли дождя на лице становятся солеными, мешая видеть, и за руль я опускаюсь наощупь. Понятия не имею, что мне сейчас делать. Куда идти, чтобы спрятаться от себя, в котором по-прежнему живет она. Можно уехать… в Индию, Африку, Таиланд… участвовать в подпольных боях, поехать туда, где прыгают с парашютом… пойти в казино и сделать ставку на все свои сбережения. Я просто не знаю, что мне теперь делать без нее.
