– Прости, Рон, но я хранила тайну своей подруги. И если бы она снова попросила меня об этом, я бы так и поступила. До того момента, пока её здоровью и жизни ничего не угрожает, я буду беречь её секреты.
– Блядь! – крикнул Рон, и впечатал кулак в стену рядом с собой, от чего там образовалась вмятина, а я попятилась назад. – Я не хотел быть с тобой, – уже более спокойно произнёс он, отчего скопившиеся слёзы потекли горячими струйками по моим щекам.
– Тогда почему был?! – выкрикнула я, крепче сминая ткань платья на боках. – Зачем позволил этому случиться, а потом испариться в один миг?! Почему ты не думал о том, насколько сильно будет разбито мое сердце? Поставь на мое место Джемму, и ты бежишь разрывать в клочья того, кто заставляет ее проронить хоть одну слезинку. Но от меня ты ушел с легкостью, даже не подумав о том, что топчешь мои чувства своими дурацкими ботинками! Ты за это время ни разу не позвонил мне, не ответил на мои звонки и сообщения! Чего ты хочешь от меня, Рональд? Чего? Ты? Хочешь?! – Я задыхалась, произнеся последнее слово.
Рон молчал. Он сложил руки на затылке, сцепил их в замок и крепко зажмурился. Прошла минута, две, три, а он продолжал стоять на входе в гостиную, и молчать. Я переместила руки на свои плечи, как будто заключая в клетку измученное сердце, не давая ему выпасть и разбиться вдребезги у ног мужчины с искажённым понятием о заботе.
– Мы так чертовски сильно не подходим друг другу, – прошептал Рон, и его слова отозвались эхом в бедной растерзанной мышце, скрывающейся за моей грудиной.
Я всхлипнула, подавив дрожащий вдох, и тихо двинулась в сторону двери. Мне нужно было как можно быстрее покинуть это место моей скорби, чтобы успеть зализать раны ещё до того, как меня посетит желание сделать что-нибудь с собой, как бывшая девушка Калеба. Но не успела я сделать и пяти шагов, как была схвачена крепкими руками, и прижата к стенке мощным телом. Рон навис надо мной, а я повернула лицо в сторону, чтобы не видеть его разъярённого взгляда и крепко сжатой челюсти. Мне хотелось раствориться в душном воздухе, чтобы прекратить страдания, разъедающие едва живую душу.
– Посмотри на меня, – тихо попросил Рон. Я зажмурилась. – Детка, пожалуйста, посмотри на меня. – Я не шелохнулась и затаила дыхание. – Блядь.
Рон снова ударил по стене, но теперь уже рядом с моей головой. А в следующую секунду его губы прижались к моим, сминая мягкую кожу и не давая вдохнуть. Вся ярость и боль, которые я в себе держала, вырвались наружу. Я схватила его за волосы, притянув ещё ближе к себе, и приоткрыла рот, впуская горячий язык. Мы целовались так, как будто хотели причинить друг другу ещё больше страданий. Рон обхватил мою талию и поднял меня вверх, впечатывая в стену своим телом, а мои ноги привычно обвили его талию. Он так сильно вжался твёрдым членом в самое нежное место на моём теле, что становилось больно. Но я хотела этой боли и всего, что он для меня приготовил.
Через несколько минут яростных поцелуев с искусанными губами, Рон рванул мои трусики, и те, превратившись в клочья, полетели на пол. Следом за этим задребезжала пряжка ремня, раздался характерный звук расстегиваемой молнии. И уже через пару секунд он болезненно ворвался в меня, и замер, тяжело дыша. Я была мокрой и готова была бы принять его, если бы не месячное воздержание и эффект неожиданности. Как бы сильно Рон не брал меня прежде, он никогда не позволял себе так жёстко врываться в меня в самом начале, всегда давал время привыкнуть к вторжению. Но в этот раз всё было иначе, и это «иначе» приносило немыслимую боль между ног, как будто я только что снова потеряла девственность.
И всё же жжение внизу ни шло ни в какое сравнение с болью, в которой купалось сердце. Рон трахал меня, как в последний раз. Как будто вымещал на мне обиду, страх и осознание того, что больше это не повторится. По моим щекам стекали слёзы, а я вцеплялась в Рона мёртвой хваткой, как будто это помогло бы мне остаться с ним, несмотря ни на что. После нескольких толчков моё тело достаточно расслабилось, чтобы я начала чувствовать удовольствие, сравнимое, разве что с наркотической эйфорией. Крепче обняв его ногами и руками, я позволяла Рону задать ритм, который бы удовлетворил нас обоих. Я чувствовала, как подступает оргазм, каждой клеточкой тела, которая содрогалась и вибрировала под аккомпанемент моих стонов и мужественного рычания Рона, которое он посылал в изгиб моей шеи, слегка её прикусывая. Я откинула голову, полностью отдавшись удовольствию, простреливавшему от макушки и до самых кончиков пальцев. Когда Рон сжал мою грудь, я рассыпалась на тысячи мерцающих осколков, а перед глазами поплыли цветные круги.
Мою улыбку омывали слёзы радости и боли. Я была уверена, что после этого он даст мне уйти, закрыв дверь, как сделал это почти полтора месяца назад. Рон тяжело дышал, уткнувшись лбом мне в ключицу. Мы провели так примерно пять минут, пока дыхание не выровнялось. После этого он развернулся и понёс меня в сторону спальни, немало удивив. Я думала, что он опустит меня, и, не глядя в глаза, предложит подвезти до дома. Но следующее, что я почувствовала, – прохладу простыней и руки Рона, стягивающие с меня платье.
Я удивлённо смотрела на него, но он как будто выполнял стратегически важную задачу, избавляя меня от одежды. Его брови были слегка нахмурены, а губы сжаты в ровную линию. Лоб был покрыт испариной после нашего бурного воссоединения, а мышцы на руках подрагивали от сильного напряжения. Я смотрела, как играют татуировки на покрытых мышцами руках и едва сдерживала улыбку от того, что мне дан шанс ещё немного побыть с ним, почувствовать его, напиться им.
– Ненавижу то время, когда мы не вместе, – сквозь стиснутые зубы процедил Рон, опуская голову между моих ног и проводя языком горячую дорожку по центру наслаждения.
Я выгнула спину и с громким стоном вцепилась в его волосы, когда он повторил свой манёвр.
– Ненавижу то, что ты двинулась дальше, Мэл, – сказал он, поднимая голову и глядя на меня. Я посмотрела в ответ. Такие серьёзные разговоры с его головой между моих ног могли бы вызвать смех, потому что это и правда смотрелось забавно. Но мы говорили о слишком важных вещах, чтобы прервать их нелепой реакцией организма. – Ненавижу всё, что отдаляет тебя от меня, – закончил Рон, и вернулся к занятию, которое ласкало моё тело не меньше, чем слова – душу.
В ту ночь мы ложились спать всё ещё злыми друг на друга, наши тела были удовлетворены, но сердца всё ещё болели от грядущей неизвестности. Мы как будто высказали друг другу всё, что наболело, но наш разговор всё равно остался недосказанным. Словно истина постоянно летает где-то в воздухе между нами, но мы никак не можем протянуть руку и ухватить её. Состояние неопределённости, которое сжирает нас самих и наши отношения.
Утро встретило меня трелью телефонного звонка. Я застонала и попыталась потянуться, но тяжёлая горячая рука ещё сильнее прижала меня к телу Рона. Свидетельство его утреннего пробуждения уперлось мне в попку, и Рон слегка толкнулся бёдрами мне навстречу, впечатывая внушительный орган в обнажённую кожу. Потом Рон потерся своей колючей бородкой о затылок, пробуждая мурашек от самого крепкого сна за последний месяц.
