Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
Пока старший крестник бродил в неизвестном «где-то», я занялась фотографиями новобрачных. Создала отдельную папку и взялась отсматривать фотографии. «Такой кирпичный домик», Вероника с зеркальцем, застенчивый Семён, позы у фонарного столба, опять Вероника с зеркальцем... Выбрав и скопировав нужные фотки, я заглянула в кружку, констатировала отсутствие кофе, встала... и снова села. Вероника с зеркальцем... Зачем она всё время за него хваталась, если погода не располагала к порче макияжа? Пресловутая правда в отражениях?
Я снова зарылась в фотографии. Нет, наверно, паранойю... Она везде получалась в профиль, и отражается ли что-то в зеркальце... А отражается. Найдя единственную подходящую фотографию, где Вероника стояла спиной ко мне – и к зданию загса, – я увеличила изображение и вздрогнула. Она держала зеркальце на вытянутой руке, приподняв, и через ее плечо из отражения смотрел... огонь. Ни глаза, ни губы, ни щека, а сплошная стена золотисто-красного пламени. В отражении был не человек, а... нечеловек.
Вот, новый поворот...
Позади, отвлекая, раздался вздох. Я обернулась и облокотилась о спинку стула, вглядываясь в Данькино лицо. А он, сев, яростно тер виски и лоб, просыпаясь.
– Ну что? – поторопила я.
– Живой, – зеркально-зеленые глаза старшего крестника были мутными, взор бессмысленным, затуманенным.
– Где?.. – я напряглась.
– Не понял, – Данька пожал плечами и досадливо сплюнул: – Глубоко. Только сверху и глянул.
– Глубоко? – повторила я. – Под землей?
– Не знаю, Лёль, – он раздражённо встряхнулся, потянулся, сев по-турецки. – Глубоко... и всё тут. Дойти не смог. Надо через тебя пробовать. Живой – да, здоровый – да, спит – тоже да. Больше ничего.
– И то хлеб, – я отодвинулась вместе со стулом, пригнула монитор. – Дань, глянь-ка сюда. Видишь что-нибудь странное?
– Пламя в зеркале, – «лис» прищурился. – Зеленое.
Я обернулась удивленно. Жёлто-красное ж было... А стало зеленым. С синими искрами.
– Это сущность, – старший крестник неприлично ткнул пальцем в экран монитора. – Лёль, так сущность нечисти видится. Вроде как... ну, душа наша. То, что за телом. Душа и сила.
Пламя сменило цвет с зеленого на синий, с фиолетовыми всполохами.
– Но у вас я не видела ничего подобного, – заметила я, наблюдая за метаморфозами "Вероники". – Вы что так, что в отражениях – люди как люди, если в глаза не смотреть.
– Но в нас и стихийной силы мало, – Данька придвинулся к столу, тоже глядя на фотографию. – Три искры. А у них… кажись, Пламя. Как у Верховных ведьм.
Склонив голову набок, он придирчиво изучил Вероникин «задний вид», хмыкнул одобрительно и заметил:
– Это та баба, у которой мужик мелкий? «Змея», точно.
– Как понял? – я удивленно подняла брови.
Данька ухмыльнулся:
– Так бабы ж все или ведьмы, или...
Я не поленилась дать подзатыльник, но старший крестник легко увернулся, хохотнул и снова ткнул пальцем в фотографию, пояснив:
– Волосы. Посмотри на ее волосы.
Брату ничего не угрожало, и «лис» заметно расслабился, вернувшись в привычный грубовато-нахальный образ. Таким – да еще и молчаливым, сосредоточенно-ищущим – я знала его с пеленок.
Я присмотрелась к роскошным косам «гарной дивчины», но ничего подозрительного не заметила. Толстые, пышные, длинные – до зависти. Заплетены аккуратно, волосок к волоску, перетянуты красными резиночками с бусинками, а «хвостики», несмотря на тяжесть волос, завиваются тугим серпантином.
– Не вижу ничего странного, – я нахмурилась.
– Лёль, улица, – многозначительно сказал Данька. – Улица, ветер, прогулка. Так идеально не бывает.
И верно... Я пролистала фотографии, вернувшись в начало папки, потом снова посмотрела последние – никакой разницы. Волосок к волоску.
– Ты на Медузу Горгону намекаешь? – да, явный прообраз.
– Ну, допустим, эта послабее, – старший крестник пожал широкими плечами. – Хотя если успела отъесться... Запаха от нее почти нет, а запах – это сила в крови, не в сущности. Не в энергетической оболочке. Даже «белка» сильнее пахнет.
«Змеи» – слабая нечисть, мелкая, почти неотличимая от человека. Да, даже «белка» сильнее, если опираться на нашу классификацию. Но вот отъесться, целиком «заглатывая» и долго переваривая чужую силу «змея» могла почти до уровня беса. И никто ее не раскусит, подколодную, – да, в крови своей, исконной силы – полкапли.
– А мужик ее кто? – я с любопытством посмотрела на Даньку.
– «Насекомое» по вашей ведьминой теории. Мелкий, тощий, слабый. Тоже силы в крови чуть. Может, «муравей». Со «змеями» мало кто уживается. Кровь нужна. Тогда точно скажу. И по мужику, и по бабе.
План добычи необходимого выстроился быстро, едва я посмотрела на компьютер. Есть у меня с собой пара свободных флешек и дополнить их полезным артефактом – дело двух минут.
– Лёль, ужинать будем?
– А осталось, чем?
– Мы не троглодиты, – обиженно фыркнул старший крестник. – Борщ точно есть.
– Грей, – я опять взялась листать фотографии.
Он ушел на кухню, а я задумалась. Надо проверить художника и писательницу-невидимку, которую я пока ни разу не встретила. Через отражения – точно. В ванной подкараулить, туалеты «случайно» перепутать... Никогда прежде я не видела, чтобы сущность нечисти так отражалась в обычном зеркале. Но и нечисть с такой магией, я, прямо скажем, тоже никогда не видела. Мимо встречи с бесом пронесло, а после него самыми сильными считались «кошки» и «лисы». И как бы мне хотелось считать так и дальше...
В ожидании ужина я собрала «новобрачным» папку с фотографиями. Я подозревала, что они окажутся... не совсем туристами. Слишком заметны и необычны. Но такой подлянки не ожидала. Я вспомнила сущность в отражении, и мой мир опять, второй раз за вечер, рухнул в пропасть. И вспомнились слова замерзшей ведьмы – в тринадцатом доме сила. Много силы. Может, именно ею он и наполнен – силой для нечисти. Непостижимой, невероятной, но очевидно реальной, не будь я пространственной ведьмой.
Физическое тело отражается только от подходящей поверхности, а дух отражается еще и от магии пространственного слоя, проецируясь на эту же поверхность. Так я находила призраков, следы сильных артефактов, колдовских боев, ведьминых жилищ... Правда, слой показывал нематериальное, перевирая – преломляя образ, забирая немного силы. Его отражение – как в темном стекле, нечеткое, размытое. И какой же силой надо обладать, чтобы...
И, кстати, на кой ляд Вероника постоянно хваталась за зеркало? Уж точно не из-за макияжа. Могут ли они видеть пространственно-временные слои, как я? А могут ли видеть... моими глазами? Знать, кто я, и ловить отражения моих взглядов, чтобы... Тогда фотосессионный фарс обретает смысл. И, сама того не зная, я могла показать им все нужные дома. А это... плохо.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
