Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
Она поставила себя в ложное положение. Чем слабее был Сергей, тем проще было получить его подпись. Но он уже начал набираться сил, а это значит, что с каждый днём заставить его подписать письмо было всё сложнее. Он может возненавидеть Ольгу, но это вовсе не значит, что он согласится подавать прошение градоначальнику с просьбой выселить её из Петербурга. Тем более все молодые люди сегодня играют в революцию и отрицают власть. Так что наверняка у власти он просить ничего не захочет. Но как же?!. Как получить эту несчастную закорючку? Господи! Всего-навсего взмах руки да капля чернил, а какие муки, какие страдания для матери! Видно, уж такова материнская доля – обо всём радеть и всё пропускать через своё сердце. Но тут же Наталья Максимовна ловила себя на мысли, что хорошо бы Сергею подождать с выздоровлением, пока не будет обделано дельце. Мечтой же Натальи Максимовны стало и вовсе какое-то дикое видение: весна в разгаре, солнечный свет выплёскивается из площадей Петербурга и разливается по улицам. Сергей выходит из больницы, а в это самое время у Московской заставы останавливается разбитая телега. В телеге сидит босая Ольга, свесив ноги, и держит на коленях холщовый узелок. Будочник берёт у Ольги какую-то бумагу – должно быть, предписание градоначальника; читает и говорит: «Катись-ка ты, голубушка туда, откуда приехала!..»
– Да, – шептала Наталья Максимовна, – прямиком… подальше… к чёрту на кулижки…
Явившись на другой день в больницу с целой пачкой бумаг, она долго ходила вокруг Сергея, как лиса вокруг курятника, обдумывая, как подступиться, что бы такое сказать и как заполучить подпись. Наталья Максимовна была готова даже на обман: мысль о том, чтобы подсунуть Сергею прошение среди прочих каких-нибудь бумаг, не отвергалась ею как невозможная. Но во-первых, никаких таких «других бумаг» у Натальи Максимовны не было. Во-вторых, она, хоть и с сожалением, но сознавала, что обман всенепременно и очень скоро откроется, и тогда всем её чаяниям придёт конец. Другое дело – обман на словах. Ольга всё равно ничего доказать не сможет, и препираться можно будет до бесконечности.
Времени у Натальи Максимовны оставалось всё меньше, и она, решив приступить, сказала:
– Ох-хо-хох!
– Что с вами? – спросил Сергей, разглядывавший маменьку, изобразившую приступ вселенской тоски и скорби.
– Беда, Серёженька, – чуть дрогнувшим голосом сказала Наталья Максимовна, устремляя на сына взгляд, полный страдания.
– Какая беда? – нахмурился Сергей.
– Уж и не знаю, как сказать…
– Да говорите вы прямо…
– Ольга Александровна…
Сергей вздрогнул и уставился на мать, от которой ничего не ускользало.
– Ольга Александровна жалобу на нас подала.
– Какую… какую жалобу? – отрывисто проговорил Сергей.
– А вот… Как обещалась…
– Как… откуда это известно?
– Да уж известно… Сказали добрые люди… Пожалели… Вот сосед мой, Евтихий Полиевктович Запоев, солидный человек, служит… Ты не смотри, Серёженька, на его фамилию… Он ей не соответствует… Солидный человек, трезвый… Приятель его сам лично жалобу видел, через его руки прошла… Не вашей, говорит, соседки сынок… Нашей, говорит, Натальи Максимовны… Так скажите, говорит, ей – пришла бумага-то.
– Ну и что? Что в бумаге-то?
– Ах ты, Господи! – вздохнула Наталья Максимовна. – Что-то там про твоего друга… ну, про того самого…
– Про Сикорского?..
– Ну да… про него…
– И что же?..
– Что он, дескать, революционер, марксист, что ли… Что тебя смущает, что ты через него тоже… революцией будто увлекаешься… Что его выслать надо…
– Господи! – Сергей обхватил руками голову, так что даже опрокинул на пол кружку, помещавшуюся вместе с подносом у него на коленях. – Господи! Я же этого и боялся… Я же говорил ей, чтобы не смела… Это не только Сикорского, это и меня погонят… В Вятку… в Иркутск – чёрт знает, куда. Из института исключат… А могут и в крепость… И что?.. И всё! Конец всему… Боже мой, Боже мой… Я же просил, я же говорил… Что, просит выселить Сикорского?..
– Да… – кротко и неопределённо отвечала Наталья Максимовна, наклонившаяся поднять кружку.
– Её саму надо выселить… Дуру такую… Ну надо же…
– Что ты сказал? – Наталья Максимовна резко выпрямилась.
– Выселить, говорю, её надо.
Наталья Максимовна, уселась на стул, сжимая в руках поднятую кружку.
– Ты не поверишь, – с замиранием сердца начала она, – ты не поверишь, но то же самое сказал мне Евтихий Полиевктович. А уж он, поверь, эти дела знает.
– Что – «то же самое», какие дела? – раздражённо проговорил Сергей.
– Это тот сосед, чиновник… Это он сказал мне об её прошении… Он так говорит: если, говорит, вы не хотите, чтобы сына из Петербурга выселили, то, говорит, вам надобно своё прошение подать и указать, что она обманщица…
– Но это не так…
– Как же не так, Серёженька?.. Она тебя революционером обзывает – это что, правда разве? Вот он, обман её… Упредить её надо, а Евтихий Полиевктович обещал помочь, ускорить ход.
– И что же нужно? И что ускорить?
– А вот… Мне Евтихий Полиевктович так сказал: я вам, говорит, всё тут набросаю, а Сергей Милентьевич пусть только подпишет. А уж я потом начну хлопотать…
– И что подписывать?
Тотчас явились и бумага, и перо с чернилами. Наталья Максимовна и поверить не могла, что выйдет всё так просто и гладко. Она, нащупав больное место, только слегка надавила. И вдруг оказалось, что именно это больное место позволяет ей управлять событиями.
Сергей взял у Натальи Максимовны бумагу и, среди прочего, прочёл: «…Прошу Вас, Ваше превосходительство, оказать содействие в моём деле и, оградив меня от преследований, спасти таким образом моё доброе имя, мою репутацию и будущность, которая в сем случае зависит всецело от Вас… Студент Института Корпуса инженеров путей сообщения С.М. Садовский».
Наталья Максимовна принесла только последний, четвёртый лист прошения. Три первых листа она оставила, на всякий случай, дома.
– Что же это такое? – спросил Сергей. – Тут даже ничего не ясно. Какое же это прошение?
– Мне Евтихий Полиевктович так сказал: пусть, говорит, Сергей Милентьевич подпишет – это концовка самая. А я ещё посоветуюсь, да посмотрю по обстановке – ну, мало ли что… Ну, чтобы там сообразнее написать, чтобы наверняка… Главное, говорит, чтобы подпись мне его иметь, это вроде как, говорит, доверенность от него… А ещё, говорит, надо действовать быстро, потому как она своё прошение уже подала…
– И что же… это надёжный человек?
– Надёжнее нас с тобой, Серёженька… Уж коли обещал помочь, не сомневайся – сделает…
Сергей поднёс перо к листу и замер. Замерла и Наталья Максимовна. Ей хотелось схватить Сергея, встряхнуть и закричать: «Да подписывай ты, наконец!» Но приходилось не только молчать, но и изображать равнодушие.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
