Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
Миграция из мусульманских стран всегда вызывала бóльшую настороженность и скепсис в Европе, чем миграция из других стран ЕС. Причины этого были комплексными. В некоторых случаях такое отношение вызвано примитивным расизмом, ксенофобией и культурными предрассудками. В других — на первый план выходили опасения, что вновь прибывшие «не впишутся» в принимающее общество. Иммигрантов и их детей обвиняли в том, что они живут изолированными общинами и не изучают язык страны пребывания даже после нескольких лет жизни там.
Подобные опасения резко усилились после атаки на Всемирный торговый центр в Нью-Йорке 11 сентября 2001 г. и череды аналогичных терактов «Аль-Каиды» в Лондоне и Мадриде, последовавших вскоре. Эти инциденты вызвали острые споры о национальной идентичности во многих европейских странах, поскольку террористы часто оказывались выходцами из этих самых стран. Особенно актуально это было для Голландии с одной из самых больших в Европе мусульманских диаспор. Разногласия резко обострились после призыва нидерландского политика Пима Фортёйна, открытого гея, запретить мусульманам иммигрировать в Голландию, поскольку они нетерпимы к таким людям, как он сам, и не впишутся в либеральную голландскую культуру. В мае 2002 г. Фортёйн был убит, но не мусульманином, а активистом движения за права животных[33]. А в 2004 г. голландский режиссер Тео ван Гог был убит гражданином Нидерландов марокканского происхождения Мохаммедом Буэри, которого разозлил один из фильмов Ван Гога (убийца посчитал, что в этом фильме неуважительно отзываются об исламе).
Следующая волна насилия прокатилась по Европе после возникновения в результате гражданской войны в Сирии «Исламского государства» в Сирии и Ираке. Эта серия убийств включает теракт в редакции журнала Charlie Hebdo в Париже в январе 2015 г., бойню в театре «Батаклан» позднее в том же году, приведшую к гибели 130 человек, взрыв в аэропорту Брюсселя в марте 2016 г. и наезды грузовиков на пешеходов в Берлине, Лондоне, Ницце и Нью-Йорке. События в Сирии и активная вербовка, которую проповедники фанатизма вели в интернете, способствовали радикализации значительной части мусульман.
Эти атаки приковали внимание к вопросам гражданства и национальной идентичности именно потому, что многие из нападавших были гражданами и уроженцами тех самых стран, где они совершали теракты. Стало ясно, что во многих европейских государствах подрастает поколение разъяренных иммигрантов, которые не интегрируются должным образом в принимающие их общества, а некоторые, похоже, искренне и глубоко ненавидят ценности, которые эти общества исповедуют.
Предыдущие вызовы национальной идентичности не казались столь серьезными. Мультикультурализм в некотором смысле родился в Канаде, где квебекские франкофоны хотели получить законное право на защиту своего языка и образования на континенте, где доминировали англоговорящие жители. Мичское соглашение 1987 г., будь оно ратифицировано, внесло бы в конституцию Канады поправки, защищающие статус Квебека как отдельного общества. Оно вызвало возражения именно потому, что представляло собой разновидность неравномерного группового признания: франкоговорящие канадцы наделялись языковыми правами, недоступными для англоговорящих. В итоге соглашение провалилось, однако канадский федерализм продолжает защищать особые культурные права Квебека, предписывая франкоязычным жителям и иммигрантам пользоваться французским языком.
Мусульманские иммигранты подвергли пределы мультикультурализма таким испытаниям, на которые неспособны квебекские националисты. Самые их радикальные требования разделили бы Канаду на две страны, но даже отделение Квебека не несло фундаментальной угрозы демократическим ценностям, поскольку независимый Квебек оставался бы высококачественным либерально-демократическим государством. Суть культурных требований франкофонов касалась языковых правил, которые разве что раздражают англоговорящих канадцев, вынужденных изучать французский и устанавливать двуязычные указатели.
Того же нельзя сказать о некоторых культурных традициях и обычаях мусульманских общин. Самые радикальные мусульмане готовы совершать террористические акты против своих сограждан. Открытое насилие переходит всякие границы, что недопустимо в любом обществе. Другие обычаи и повседневные практики представляют более сложную проблему. Многие мусульманские семьи выдают дочерей замуж по сговору, что нарушает право молодых женщин выбирать себе спутников; несчастные девушки, проявившие непослушание, становились жертвами так называемых убийств чести[34]. Однополые браки распространяются по всей Европе как лесной пожар, а многие правоверные мусульмане решительно не одобряют гомосексуализм. Группы мусульман во имя уважения к своей культуре требуют особых правил для себя: разрешить сегрегацию женщин и девочек или запретить мужчинам-врачам и санитарам лечить женщин. Как следствие ожесточенного израильско-палестинского конфликта многие мусульмане демонстрируют антисемитизм, который Европа после окончания Второй мировой войны неукоснительно подавляла.
В начале XXI в. в Европе развернулась острая дискуссия по вопросам гражданства, иммиграции и национальной идентичности. Гражданство — это улица с двусторонним движением: оно наделяет человека правами, защищаемыми государством, но при этом возлагает на него обязанности. И это прежде всего верность принципам и законам страны. Особенно болезненной проблема стала в свете щедрых социальных пособий, которые многие европейские государства предоставляют своим гражданам: в обществе возникло сильное недовольство тем, что подобные льготы получают и иммигранты, которые, похоже, не приняли основные условия общественного договора. Некоторые опасаются, что мусульмане, в отличие от более ранних иммигрантских групп, никогда не смогут надлежащим образом ассимилироваться в культуру принимающих стран. Рост популярности антииммигрантских правых партий вроде «Национального фронта» во Франции, Датской народной партии или Партии свободы в Нидерландах заставляет основные партии этих стран учитывать эти требования.
В результате многие европейские страны начали пересматривать законы о гражданстве и основания, на которых иммигранты могут стать полноправными членами их обществ. Неспособность ассимилировать иммигрантов привела к тому, что многие европейские демократии ужесточили правила получения гражданства. Гражданство может быть предоставлено при рождении на основании jus soli («права земли») или jus sanguinis («права крови») или приобретено уже после рождения путем натурализации. Согласно jus soli, любое лицо, родившееся на территории страны, автоматически становится ее гражданином; согласно jus sanguinis, гражданство зависит от принадлежности к титульной нации{6}. В Соединенных Штатах всегда действовало jus soli, но на представителей всех рас оно распространилось только после принятия Четырнадцатой поправки 1868 г., которая гласит: «Все лица, родившиеся или натурализованные в Соединенных Штатах и находящиеся под их юрисдикцией, являются гражданами Соединенных Штатов и штата, в котором они проживают». Аналогичные правила действуют в Австралии и Канаде, где к иммиграции относятся относительно открыто{7}.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
