– Прекратите! – выпалила Мишель. – Прекратите немедленно. Вы его покалечите, а банку платить!
Охранник оглянулся, на мгновение ослабив нажим плеча. Этого мгновения клиенту хватило, чтобы проскользнуть внутрь, и он захромал к своей спасительнице. Мишель улыбнулась в ожидании благодарности, однако не тут-то было:
– Где кабинет вашего менеджера?
Черт! Я его впустила, сохранила ему ногу, а он все равно решил подать на банк в суд!
– А я не могу вам помочь? – как можно вежливее поинтересовалась она.
– Вы Джада Джексон?
– Нет.
– В таком случае не можете, – заявил настырный тип и заковылял дальше, к стеклянной стене кабинета Джады на другом конце офиса.
Отставив чашку, Мишель бросилась к подруге на выручку и оказалась в дверях как раз вовремя, чтобы услышать вопрос клиента:
– Вы – Джада Джексон? Я судебный исполнитель. – Он вынул из внутреннего кармана большой конверт и протянул Джаде. – Это вам! Вручено в присутствии свидетелей. – После чего развернулся и, сильно припадая на правую ногу, зашагал к двери.
Проводив его взглядом, Мишель так и не поняла, обзавелся ли он хромотой во время стычки с охранником, или же этот инцидент не имел к увечью отношения. Когда она обернулась, Джада уже открыла конверт и круглыми от ужаса глазами уставилась на первый из доброго десятка листов.
– Боже! О боже, боже мой… – простонала Джада, падая в кресло. – Это… это… это же решение о временной опеке! Он получил опеку над детьми!
Мишель замотала головой:
– Не может быть! Ты еще не была в суде. Ты не… Джада лихорадочно шуршала листами.
– Зато он был в суде! Клинтон, известный мастер тянуть резину, меня опередил! Чем занимался Брузман, дьявол его побери?! Как такое могло случиться? – Она подняла глаза на Мишель. – Он добился, чтобы я выплачивала алименты на детей все то время, пока они остаются у него.
– Но это абсурд! – воскликнула Мишель. – Полный абсурд. Суд не мог принять такое решение…
– Очень даже мог. Мы ведь хотели опередить его и предъявить точно такое же решение ему. По крайней мере, я думала, что Брузман занят именно этим. – Она снова опустила голову.
Мысли, как бешеные, метались в голове Мишель.
– Как ты думаешь, Брузман успел обналичить твой чек? Нужно срочно его остановить!
– Плюс сменить адвоката. Не могу поверить, – добавила Джада. – Я должна платить Клинтону за то, что он украл моих детей?! – Она затрясла головой, словно стараясь избавиться от наваждения.
– Безумие, – согласилась Мишель. – Полный абсурд. Дети без тебя не смогут. Клинтон ими никогда не занимался и не будет. Ты не должна платить за то, что твоим детям плохо, верно ведь?
– Нет, – тонким, тоскливым, едва слышным голосом ответила Джада. – Платить я не должна. Я вполне могу не платить – и отправиться в тюрьму за неуважение к суду.
ГЛАВА 21
Джада застыла на сиденье рядом с Мишель. Она была совершенно неподвижна, если не считать сложенных на коленях, мелко дрожащих рук. Руки жили своей жизнью, а тело словно превратилось в камень, холодный и тяжелый. Джада не удивилась бы, если бы под ней лопнули пружины, когда она рухнула на переднее сиденье машины Мишель. Рухнула – и застыла каменным идолом с трясущимися руками. Мишель же все это время щебетала без умолку в бесплодной попытке отвлечь ее и успокоить.
– Говорю тебе, так будет лучше! Ты ведь уже попробовала с Брузманом – и что? Клинтон разбил тебя наголову. А там наверняка все про женщин знают. В смысле… у них ведь даже в названии это слово есть, верно? Интересно, туда только женщины обращаются? Интересно, а юристы у них тоже одни только женщины?
Мишель отлично понимала, что тараторит, как сорока, но не знала, как иначе вывести Джаду из того ступора, в который подруга впала, увидев судебные документы. Мишель старалась изо всех сил. Отвела Джаду в копировальную комнату, повесила табличку «Не работает» и заперла дверь, что было запрещено правилами, после чего сделала по просьбе Джады и от ее имени несколько деловых звонков. В данный момент она везла оцепеневшую подругу в какой-то Центр, где, по слухам, попавшим в беду женщинам предлагали юридическую помощь.
– Ладно, неважно. В любом случае они должны знать, что делать, потому что наверняка с таким миллион раз встречались. Они подскажут, к кому обратиться вместо прохиндея Брузмана. Да и платить этот безумный гонорар не придется.
Джада молча кивнула. Ответить не было сил. Как не было сил поверить в то, что Клинтон зашел так далеко. Джаде казалось, что она прекрасно знает человека, за которого когда-то вышла замуж, но его нынешнее поведение стало для нее сюрпризом. Пугающим, леденящим душу сюрпризом. На что он еще способен?..
Джада очень старалась успокоиться и взять себя в руки – даже достала проклятые документы и положила на колени. Ее тошнило от их вида, но и не смотреть она не могла. Сейчас на коленях лежало ее будущее. Фразы прыгали у нее перед глазами, вонзаясь в мозг раскаленными иглами: «Будучи основным кормильцем…», «отсутствует целый день и большую часть вечера», «с детьми практически не общается», «одержима работой», «делает карьеру, манкируя обязанностями жены и матери».
Смятые листы казались Джаде белесыми тарантулами, нацелившими на нее свои смертельные жала. Ей хотелось завизжать, сбросить с колен эту лживую, убийственную мерзость и растереть каблуками прямо здесь, на полу машины Мишель, но она знала, что, подобно головам мифической гидры, листы-тарантулы будут возрождаться вновь и вновь. Джада невольно застонала.
– Все будет в порядке, вот увидишь! – сочувственно шепнула Мишель, словно утешала Фрэнки или Дженну.
Господи, если бы отвести от Джады несчастье было так же просто, как подуть на разбитую коленку!
– Ты что, не понимаешь, о чем здесь идет речь? – резче, чем хотела, произнесла Джада. – Что будет в порядке? Ничего не будет в порядке! Он же пытается доказать, что я никудышная мать. Что работа мешала мне заниматься детьми. Что я стала в семье кормильцем потому, что ценю работу выше семьи, а значит, должна содержать его и детей даже теперь, когда он их у меня отнял.
– Чушь! – звенящим от возмущения голосом воскликнула Мишель, резко выворачивая руль вправо. – Ты замечательная мать, Джада! Ты одна за ними ухаживала, воспитывала их, все для них делала. Я это знаю. И они это знают. Произошла ошибка, какой-то сбой в этой дурацкой юридической машине. Но мы все исправим, вот увидишь! В Центре все сделают, как надо.
Джада недоверчиво покачала головой. Пожалуй, она была рада тому, что больше не увидит Рика Брузмана, но что ей предложат в неведомом Центре? И вообще – что может во всем этом понимать Мишель? Откуда белой куколке, живущей за мужем как за каменной стеной, знать, насколько жестокой бывает жизнь к другим? Способна ли хоть одна белая женщина проникнуться напряжением, в котором вечно живет она, ее унаследованным от родителей-иммигрантов страхом перед юристами, властями, судами?.. Джада искоса взглянула на подругу. Да, Мишель пытается помочь, но в иные минуты Джаде казалось, что разделяющая их пропасть слишком широка, чтобы перепрыгнуть, и слишком велика, чтобы обойти вокруг.
