— Да, это было недопустимо с моей стороны. Я очень сожалею.
Байрони в первый раз улыбнулась.
Она повернулась к Мэгги, прищурившись смотревшую на разъяренное лицо Брента.
— Еще раз благодарю вас.
Байрони захотелось смеяться, когда она двадцатью минутами позже незаметно проскользнула в дом.
Никто ее не увидел. Она прошла к себе, осторожно сняла одежду Мэгги и сложила ее. Потом надела теплую ночную рубашку и зарылась в постель.
Она подумала о том, не спали ли Айра с Ирен вместе по ту, сторону двери, соединявшей смежные комнаты.
Надо что-то сделать, еще раз решила она.
Она натянула одеяло до подбородка и уснула.
Глава 13
Байрони молча постояла на пороге кабинета Айры, потом заставила себя тихо закрыть за собой дверь и пошла вперед. Она изучала сидевшего за дубовым письменным столом мужа, пока он не заметил ее присутствия. Он читал газету, полностью погрузившись в это занятие, и, казалось, излучал спокойствие и безмятяженность, которые обычно умиротворяли и расслабляли Байрони. Теперь этого ощущения не было. Представлялось ли ей, что он должен выглядеть по-другому теперь, когда она все знала? Но, разумеется, он выглядел по-прежнему. Та же белая кожа, светлые волосы, лишь чуть темнее, чем у его дочери, великолепно вылепленные черты аристократического лица. Сущий ангел, подумала она. Ее всегда восхищали его руки — длинные и узкие, с ухоженными ногтями. Нежные руки, ласкавшие тело своей сводной сестры.
Хватит, Байрони!
— До этого могли додуматься только идиоты, — пробормотал Айра хмурясь. Он почувствовал присутствие Байрони и, прежде чем поднять на нее глаза, принялся неторопливо складывать газету. — Как вы себя чувствуете, дорогая? — спросил он, поднимаясь из кресла. — Вы по-прежнему немного бледны. Это меня беспокоит.
— Все хорошо, Айра. Благодарю. — Как обыденно звучат голоса! Она набрала в легкие воздуха. — Мне нужно поговорить с вами, Айра.
— Ну разумеется, дорогая. — За два дня он устал от конфликтов с рабочими на литейном заводе. Совершенно нежелательны еще и домашние неприятности, черт бы их побрал. — Садитесь, пожалуйста.
— Нет, садиться я не хочу. — Много раз за последние три дня она вновь и вновь обдумывала то, что должна ему сказать. Он коснулся ее руки, и Байрони резко отшатнулась.
Айра нахмурился, но промолчал.
— Айра, — очень спокойно сказала она, — я знаю.
Он хранил молчание, и выражение его лица ей ничего не говорило. Он отлично знал, что она имела в виду, прекрасно понял ее, но тем не менее спросил:
— Что вы знаете, Байрони?
— Я знаю о вас с Ирен, и.., о Мишель.
— Понятно. — Все было ясно, и, к собственному удивлению, он почувствовал неожиданное облегчение и только потом намек на страх. Они всегда были так осторожны! Уж не сболтнула ли чего эта черная сука :
Эйлин? Нет, об этом не могло быть и речи. — Могу я спросить, как вы об этом узнали?
— Я вас видела. Обоих, в вашей постели.
В ее голосе звучало крайнее отвращение; Айра внезапно ее возненавидел, ему захотелось ударить Байрони. Разумеется, этого он сделать не мог, он никогда не ударил ни одну женщину. Его отец очень рано внушил ему, что женщин нужно лелеять и оберегать. В его голове пронеслись глубоко спрятанные воспоминания. Его отец и мать Ирен умерли, погибли во время внезапно налетевшей зимней бури. Они с Ирен остались одни в доме, и он был охвачен безутешным горем. Тогда к нему и пришла четырнадцатилетняя, но уже умудренная опытом Ирен. И овладела им. В его двадцать восемь лет у него было немного женщин, и ни разу ни одной девственницы. ;
Она полностью отдалась ему, молчаливо перенеся боль расставания с девственностью, и полюбила его.
«Навсегда», — шептала она ему.
Как странно, пристально глядя на него, думала Байрони. Он по-прежнему выглядел как ангел, и этого не изменило даже то, что ей все стало известно. Но от нее не ускользнуло отражение боли в его глазах.
— Могу я спросить, каковы ваши намерения? — вежливо, почти равнодушно спросил он.
— Я ничего не намерена делать. Буду молчать, если вы освободите меня от этого похожего на фарс брака, и…
Чувство облегчения улетучилось, и лицо Айры окрасилось гневом и недоверием.
— Это шантаж?
— Вы должны продолжать переводить моим родителям ту же сумму денег, что ежемесячно посылаете теперь. И дело вовсе не в том, чтобы я пеклась о своем отце. Просто, перестав получать эти деньги, он, боюсь, быстро набросится на мою мать. А я не хочу, чтобы он ее бил.
— Это все, чего вы хотите? — спросил он, отворачиваясь от Байрони. «Не верь ей», — говорил он себе.
— Да, все.
— Что вы имеете в виду под словом «освободите»?
— Я все продумала. Я намерена уехать из Сан-Франциско, создав впечатление, что покинула мужа и своего.., ребенка. Вашу тайну я не открою.
Он снова повернулся к ней лицом, мучительно соображая. Глаза это очень хорошо выдавали.
— Я не шантажистка, Айра, однако я попрошу у вас, скажем, сотню долларов. Как вы знаете, у меня совершенно нет денег. И я сомневаюсь, что могу уехать далеко от Сан-Франциско, даже если продам всю купленную вами одежду. Не думаю, что разумно продавать то колье, которое вы подарили на Рождество.
Кто-нибудь сможет узнать его, удивиться и задавать нежелательные вопросы.
— Я вижу, вы все тщательно продумали.
— Да, именно. Только этим я и занималась последние три дня. Я не хочу вам зла, Айра. Правда, я не понимаю ваших.., чувств к Ирен, ни ее к вам. Но не мне вас судить.
Да и как ты, дурочка, можешь быть им судьей?
— И еще одно, Айра. Я решительно намерена защищать свою мать. И если узнаю, что вы прекратили посылать им деньги, я погублю вас.
— Я подумаю, — наконец произнес он.
Не сказав больше ни слова, Байрони вышла из кабинета. Она закрыла за собой дверь и бессильно прислонилась к ней. Она дрожала. Чего она ожидала от него? Криков ярости? Попыток оправдать перед нею свою связь с сестрой? Айра.., законченный, безупречный джентльмен… Все в Божией власти.
Байрони вышла из дома и отправилась верхом в сторону океана. Дождя не было, но дул сильный ветер, и она чувствовала, как песчинки хлестали ее по лицу и резали глаза. Она не удивилась, когда увидела там его, верхом на арабском жеребце, тихого и одинокого.
— Привет, Брент! — поздоровалась она, сожалея о том, что его вид вызвал у нее такую боль. Его густые волосы разметал резкий океанский ветер, а глаза впились в нее.
