– Вы нашли блестящее решение, сэр.
– Особенно если принять во внимание, что я собираюсь написать два портрета, по одному для каждого дома. – Сэр Энтони внимательно посмотрел на своих высокопоставленных натурщиков. – Мне придется несколько изменить их расположение на другом портрете.
– Только не переборщите с нашим сходством, – прощебетала одна из графинь.
– Что хорошо, то хорошо, и с этим нельзя переборщить, – сказал темноволосый, с нежной улыбкой глядя на свою жену. – Особенно когда речь идет о красивых женщинах.
Его слова вызвали веселый смех у собравшейся компании, которая пришла, чтобы поддержать своих друзей. Эти люди умели превращать серый день в веселый праздник.
Отдав распоряжение прислуге принести гостям освежающие напитки, Кеннет направился к себе в комнату, чтобы переодеться в костюм корсара и позировать Ребекке. Он уже занес ногу над ступенькой, когда его внимание привлекла картина, висящая в холле, которую он не замечал раньше.
Это было изображение классического сюжета, а именно смерти Сократа. Греческий философ, окруженный своими потрясенными учениками, подносил ко рту кубок с ядом, от которого он погибнет. Картина была ни хорошей, ни плохой. Технически все было выполнено грамотно, однако в позах изображенных на картине людей чувствовалось неестественное напряжение; ни в композиции, ни в цвете не было ничего выдающегося. Одним словом, в картине не чувствовалось души художника.
Кеннет сказал себе, что ему не удалась бы даже такая картина. Он уже поднимался по лестнице, когда услышал за спиной мужской голос.
– Как вам нравится Сократ, капитан?
Кеннет резко обернулся и увидел перед собой друга сэра Энтони – лорда Фрейзера, который, по всей вероятности, только что вошел.
– Картина весьма впечатляет, милорд. Это ваша работа?
С довольным видом Фрейзер снял шляпу и стряхнул на пол капли дождя.
– Я написал ее лет пять назад. После того как я выставил ее в Академии, на меня посыпались заказы, от которых я, естественно, отказался. Я джентльмен, а не торговец. Так как сэру Энтони понравилась моя картина, я подарил ее ему.
«Сэр Энтони выразил свое восхищение только из вежливости, – подумал Кеннет. – Просто ему не хотелось огорчать друга. Картина ничем не примечательна».
Оставив свое мнение при себе, Кеннет продолжал:
– Конечно, я наслышан о вас, но вашу работу вижу впервые. Это для меня большая честь. Насколько мне известно, у вас много картин на исторические темы.
– Конечно. Только они заслуживают внимания серьезного художника. Вы знакомы с работами сэра Джозефа Рейнолдса о манере письма великих художников? Там он прекрасно говорит о влиянии живописи на развитие человечества. – Фрейзер поджал тонкие губы. – Жаль, что Энтони приходится писать портреты, чтобы зарабатывать себе на жизнь. Будь у него время, лучшего художника на исторические темы трудно было бы сыскать.
Хелпс, кучер, совершенно точно подметил неискренность лорда Фрейзера. Несмотря на то, что они с сэром Энтони были добрыми приятелями, по всему чувствовалось, что Фрейзеру не дают покоя лавры его друга.
– Не знаю, как насчет исторических полотен, но его портреты просто великолепны, – сказал Кеннет. – Особенно портрет леди Ситон, который висит в его кабинете.
– Я помню день, когда он начал писать этот портрет, – заметил Фрейзер с отрешенным видом. – Тогда мы устроили пикник на лужайке недалеко от Рэйвенсбека. После того как мы распили бутылку шампанского, Энтони сказал Элен, что она выглядит великолепно и ему бы хотелось увековечить ее на полотне. Он немедленно отправился домой за холстом и красками, сказав, что боится упустить прекрасное освещение. Мы тогда еще посмеялись над ним, решив, что только чудак сможет работать на открытом воздухе, когда в мастерской гораздо лучшие условия. Однако портрет получился великолепным. – Фрейзер сокрушенно покачал головой. – Не прошло и нескольких недель, как Элен погибла. Острая боль пронзает мне сердце, когда я вспоминаю слова Энтони о том, что он хочет увековечить Элен.
– Вы были в Озерном краю, когда с леди Ситон случилось несчастье?
– Да. Элен и Энтони должны были обедать у меня в тот день. – Лицо Фрейзера приняло обеспокоенное выражение. – После смерти Элен Энтони стал писать гораздо хуже. Боюсь, ему никогда не оправиться от этой потери.
– Вы так считаете? – с простодушным видом осведомился Кеннет. – Мне кажется, что новая серия «Ватерлоо» ничуть не хуже его прежних картин.
– Конечно, они написаны мастерски, – ответил Фрейзер с надменным видом, – но если бы вы были художником, то увидели бы все их недостатки. В них нет прежней выразительности.
Кеннет сделал вид, что проницательность Фрейзера произвела на него большое впечатление.
– Если горе так повлияло на работу сэра Энтони, то это трагедия вдвойне, – сказал он.
– Мне кажется, здесь больше, чем горе, – в раздумье сказал Фрейзер, как бы разговаривая сам с собой. – Это скорее похоже… на чувство вины.
Кеннет так и впился глазами в лицо собеседника.
– Что вы хотите этим сказать? – спросил он.
– Ничего особенного. – Лицо Фрейзера опять приняло бесстрастное выражение. – Мне не следовало этого говорить. – Наклонив голову, он щелчком сбил невидимую пушинку со своего рукава. – Сэр Энтони освободился? Я заехал за ним, чтобы вместе отправиться в галерею Тернера.
– Он трудится над портретом, но мне кажется, вы можете навестить его в мастерской.
– В этом нет нужды. – Фрейзер водрузил на голову мокрую от дождя шляпу. – Просто скажите ему, что я заезжал. Мы увидимся с ним вечером в клубе.
Фрейзер уехал, а Кеннет еще долго размышлял над его словами, стараясь понять, чем они были вызваны. Даже несмотря на зависть Фрейзера к другу, слова вырвались у него непроизвольно и были искренни. Не потому ли лорд Фрейзер так быстро пошел на попятную?
Друзья художника относились к нему с восхитительной снисходительностью, но тогда, по всей вероятности, они были отнюдь не лояльны к Элен Ситон.
Глава 13
Так случилось, что в тот момент, когда Кеннет подходил к дому, Ребекка стояла у окна. Она не собиралась за ним наблюдать, но, увидев капитана, очень обрадовалась: через несколько минут он поднимется к ней в мастерскую. Рисунок падающей с обрыва женщины истощил ее последние силы, и сейчас ей как никогда была необходима чья-либо поддержка.
Кеннет все не появлялся, и она решила сама спуститься вниз. Выйдя на площадку лестницы, ведущей в главный холл, она увидела Кеннета, беседующего с лордом Фрейзером. Опасаясь, что ее заметят, Ребекка прислонилась к стене. Фрейзер всегда был с ней очень любезен, но его вежливость не могла обмануть Ребекку. Равнодушие было взаимным. Из всех друзей отца только Джордж Хэмптон по-настоящему дружески относился к ней.
