Нет, он не будет плакать. Он не доставит им такого удовольствия. Он знал, что Уилл что-нибудь придумает, и был готов действовать.
— Хватит дурить, — негромко сказал он, вытирая глаза рукавом. — А ну-ка, двадцать отжиманий! — скомандовал Честер сам себе тоном своего футбольного тренера, лег на пол и начал отжиматься, считая вслух.
Уилла проводили в комнату с белеными стенами и полированным полом. В центре помещения стоял большой дубовый стол, окруженный несколькими стульями. За ним сидели две размытых фигуры — после темной камеры Уилл не сразу приспособился к свету. Он потер глаза руками и посмотрел на себя. Его футболка была грязной, и что еще хуже, заляпанной присохшими остатками рвоты. Он кое-как попытался отряхнуть ее и вдруг заметил на стене слева от себя какое-то странное окно или люк. В покрытом мелкими царапинами матовом стекле необычного черно-синего оттенка — если это было стекло — не отражался свет.
Уилл почему-то не мог оторвать глаз от темной поверхности. Тут его осенило. Новое, но тем не менее знакомое ощущение овладело им. За стеклом были они. Они смотрели на него. И чем дольше он глядел туда, тем больше его заполняла темнота, точь-в-точь как на пытке Темным Светом. У Уилла вдруг заболела голова. Он качнулся вперед, как будто падая, и левой рукой ухватился за спинку стула, стоявшего прямо перед ним. Заметив это, Офицер подхватил его под вторую руку и помог сесть лицом к двум незнакомцам.
Уилл сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, и головокружение прошло. Кто-то кашлянул, и он поднял глаза. Напротив сидел крупный мужчина, а рядом с ним, чуть дальше от стола — мальчик. Мужчина мало чем отличался от других подземных жителей — его вполне можно было принять за Второго Офицера, переодевшегося в штатское. Он пристально смотрел на Уилла, не особенно скрывая презрение. Уилл чувствовал себя слишком измотанным, чужое презрение его уже не трогало.
Громко скрипнув стулом, мальчик придвинулся к столу, и Уилл перевел взгляд на него. Мальчик смотрел на него с изумлением. У него было открытое дружелюбное лицо — первое доброе лицо, которое Уилл видел со времени ареста. На вид мальчик был года на два младше него. Его почти белые волосы были коротко острижены, а в светлых голубых глазах поблескивали озорные огоньки. Когда уголки рта мальчика приподнялись в улыбке, Уилл подумал, что это лицо ему смутно знакомо. Он отчаянно попытался припомнить, где видел его раньше, но его сознание было по-прежнему затуманено. Уилл как будто пытался отыскать на ощупь что-то маленькое в мутном пруду. У него снова закружилась голова, он зажмурился и не стал открывать глаза.
Уилл услышал, как мужчина откашлялся.
— Я мистер Джером, — сказал он холодным безжизненным тоном. По его голосу было ясно, что он чувствовал себя неуютно и что его раздражала необходимость тут присутствовать. — Это мой сын…
— Кэл, — произнес мальчик.
— Кэлеб, — быстро поправил мужчина.
Повисла долгая неловкая пауза, но Уилл так и не открыл глаза. Так он чувствовал себя спокойнее, как будто отгородившись от их мира.
Мистер Джером сердито поглядел на Второго Офицера.
— Это бесполезно, — буркнул он. — Напрасная трата времени.
Полицейский нагнулся к Уиллу и бесцеремонно ткнул его в плечо.
— А ну-ка сядь прямо. И вежливо поговори со своей семьей. Что за неуважение?!
Уилл вздрогнул и распахнул глаза. Он повернулся на стуле к Офицеру и потрясенно посмотрел на него.
— Что?
— Я сказал, чтобы ты вежливо, — полицейский указал кивком на мистера Джерома, — поговорил со своей семьей.
Уилл снова повернулся к мужчине и мальчику.
— О чем вы?
Мистер Джером пожал плечами и опустил глаза, а мальчик нахмурился, глядя то на Уилла, то на Офицера, то на отца, как будто не совсем понимал, что происходит.
— Честер прав, вы все тут с ума посходили, — воскликнул Уилл и съежился, когда Второй Офицер занес над ним руку.
Но тут заговорил мальчик:
— Наверняка ты это помнишь!
Он запустил руку в старую холщовую сумку, лежавшую у него на коленях. Все уставились на него. Наконец мальчик достал небольшой предмет и положил на стол перед Уиллом. Это была деревянная игрушка — то ли мышь, то ли крыса. Белая краска у нее на мордочке выцвела и потрескалась, тряпичный сюртучок обветшал, но глаза жутковато светились. Кэл выжидательно посмотрел на Уилла.
— Бабушка сказала, ты очень любил ее, — продолжил он, не дождавшись ответа. — Ее отдали мне, когда ты ушел.
— Что ты… — недоуменно спросил Уилл. — Куда я ушел?
— Ты совсем ничего не помнишь? — спросил Кэл и осторожно посмотрел на отца, который откинулся на спинку стула и скрестил руки.
Уилл протянул руку и взял игрушку, чтобы рассмотреть получше. Перевернув ее, он заметил, что глазки крысы закрылись — видимо, противовес повернул заслонку в головке. Уилл понял, что внутри игрушки должен быть крошечный светящийся шарик, который и заставлял стеклянные бусины-глазки сиять.
— Она уснула, — сказал Кэл и добавил: — Ты любил брать ее с собой… в кроватку.
Уилл уронил игрушку, как будто она его укусила.
— О чем ты говоришь? — крикнул он на мальчика.
Повисла еще одна пауза. Все неуверенно переглянулись. Тишину нарушил Второй Офицер — он начал что-то напевать про себя. Кэл раскрыл рот, как будто собирался что-то сказать, но никак не мог подобрать слова. Уилл не сводил глаз с игрушки. Наконец Кэл убрал ее со стола и строго посмотрел на Уилла.
— Тебя зовут Сет, — сказал он с обидой в голосе. — Ты мой брат.
— Ха! — сухо рассмеялся Уилл в лицо Кэлу. Потом, как будто вся горечь, накопившаяся в нем за время допросов у стигийцев, поднялась на поверхность, он тряхнул головой и резко сказал: — Ага. Конечно. Как скажешь.
Уиллу надоела эта игра. Он знал, кто его семья, и знал, что двое самозванцев не имеют к ней никакого отношения.
— Это правда. У нас с тобой одна мама. Она хотела сбежать с нами обоими. Она забрала тебя в Верхоземье, а я остался с бабушкой и отцом.
Уилл усмехнулся и обернулся ко Второму Офицеру.
— Хитро придумано. Но я на это не куплюсь.
Полицейский нахмурился, но промолчал.
— Тебя усыновила семья верхоземцев… — начал Кэл, повысив голос.
— Да, и я не хочу, чтобы меня усыновляла семья психов, живущих под землей! — сердито ответил Уилл, еле сдерживаясь.
— Не трать на него силы, Кэлеб, — произнес мистер Джером, обнимая сына за плечи. Кэл стряхнул его руку и продолжал, чуть не плача от отчаяния:
— Они не родные тебе. Мы — твоя семья. Плоть и кровь.
Уилл уставился на мистера Джерома, чье побагровевшее лицо выражало только ненависть. Потом он посмотрел на Кэла, который наконец сдался и повесил голову. Но на Уилла это не произвело впечатления. Это была какая-то дурацкая шутка. «Неужели они думают, что меня можно вот так обдурить?» — сказал он себе.
