– А если ты просто так сдохнешь?! Ты реальный муд…
– В таком случае тебе и твоей команде, – тут я поднял обе руки и изобразил заячьи уши, – в течение месяца надлежит явиться в Гильдию и при ментате, а также при свидетелях из группы Гранита заверить, что вы к моей смерти непричастны. Те, кто не пройдут его, будут включены в список заказавших мою смерть. Но вы всегда можете выяснить все сами и явиться с головой, подставившей всю вашу… артель, – нашел я нужное слово. – И получить награду.
Вот так. Достал копию договора и положил его рядом с жемчугом.
Шах и мат.
Больничная койка, разговоры с квазом, персоналом, Москвичом и другая сопутствующая информация, как и богатый жизненный опыт, позволили воссоздать правильную картину мира. У нас всегда так – слухи, неверное восприятие другими ситуации с чужих слов, приводят к формированию определенного мнения, зачастую являющегося преувеличением как в одну, так и в другую сторону. Например, есть некий Вася, про которого жена может говорить, и абсолютно справедливо, что тот полный импотент, редкие и быстрые акты только доказывают верность тезиса. Однако для продавщицы Любки тот же Вася – сексуальный маньяк, и после их встречи улыбка довольства не сходит с женского лица до следующего раза.
Да, Хельга и ее подруги были отнюдь не подарками, но в местной иерархии это скорее гопота обычная, пусть и очень красивая гопота, ну, может, чуть выше, эдакий цветник, которому прощалось многое, нежели люди, замешанные в серьезных делах. А рейдеры, оценивая степень опасности от дам по отношению ко мне, тоже попали во власть стереотипов. Ведь кто такой свежак? Растерянный человек, незнакомый с местными реалиями, не имеющий ни связей, ни средств для адекватного ответа.
Деловые и авторитетные люди не мотают по пятнадцать суток за свои закидоны, а именно такому сроку соответствовало наказание за яйца бедолаги, который, как я и думал, оказался по жизни никем и звать его никак. Что-то типа Зондера. Или других водил. И, несмотря на множество слухов, никому из тех, кого можно называть серьезными товарищами, девочки не переходили дорогу. Занимались своими делами, строили свои планы, не пытаясь выгрызть себе место возле серьезной кормушки. То есть в игры больших дядей не привыкли играть. Бакланки, короче, ну или хулиганки. Да, чуть-чуть отмороженные, но в целом: «перебесятся», как отметила моя медсестричка, зато потом «лучше и не найти».
В угол же загонять я дамочек не стал, да и не получилось бы, каждый пункт договора с Гильдией оговаривался и оговаривался, нельзя было туда прийти и поместить заказ на любого человека просто так. Тут же конкретно: если те грохнут меня по своему желанию, неадекватно отреагировав на тот или иной поступок, при этом я сам по отношению к ним не имел права творить бесчинства, тогда и только тогда заказ вступал в силу. То есть жестокое убийство за поцелуй не являлось справедливым наказанием. Удар по морде и даже по причинному месту – вполне.
Выходить на реальный криминал и делать полноценный заказ смысла не имелось. Здесь я в любой момент мог снять свою заявку, потеряв одну черную жемчужину из-за того, мол, что Гильдию от важных дел отвлек. Широкие жесты тоже мне свойственны, на которые списал красную. Нравилась мне Хельга, до легкого головокружения.
Поэтому в расходы я записал только две черные жемчужины. Пока что. Как пришли, так и ушли. И пусть лучше так, на хорошее дело, по обеспечению собственной безопасности. И ни капли не жалко. Еще бы так все просто было со всеми тайнами крестоносцев и прочим дерьмом.
Девушка, пока я докуривал, изучала копию договора. Не найдя ничего, что реально бы им грозило, а грозило бы только в случае, питай они необоснованные кровожадные планы, чуть улыбнулась. С другой стороны, урон авторитету местному знамени борьбы с мужским шовинизмом я не нанес. А расплата за необдуманные действия девочек смотрелась внушительно. Очень и очень внушительно.
Оставалось разобраться, какого хрена у меня мозги временами отключались. Но это уже не ее проблемы, а мои.
– Вилены нет. Она сбежала вместе с Антуанеттой. Исчезла ровно в ту ночь, когда ты под спеком тут коленца выкидывал, – не удержалась и подколола. – Их даже в розыск объявили, так как срок они не доработали. Поэтому я не знаю, где они сейчас и чем занимаются. Мне не докладывали.
– И отчего так?
– Видимо, поняли, что, когда до меня дойдет слух об их художествах, я рассержусь, – мило улыбнулась та.
Скорее всего, девки испугались, что их по местному закону Острога отправят отрабатывать грешки туда, где смертность даже среди матерых рейдеров достигала восьмидесяти процентов. И можно ли говорить о реальных шансах выжить для дам, одна из которых являлась очень слабым кинетиком? Вилена же обладала даром чревовещания, умение же клок-стоперства открылось у нее совсем недавно. Их просто грохнут. Откуда у них жемчуг? Вот ни капли не ошибусь, если заявлю, что за спиной у остальных подрабатывали милые стервы банальной проституцией. Кстати, изначально я ошибся, Виленой оказалась не блондинка, а шатенка.
– Так мир? – я протянул руку ладонью вверх.
– С каким бы удовольствием я тебя грохнула! – заявила Хельга, но в ее глазах не было настоящей злости или ярости. Так, немного досады, какие-то свои отстраненные мысли и любопытство, куда без него.
– Не могу сказать то же самое, – ответил, удержал ее руку в своей ладони, затем галантно поцеловал. Она не вырвала руки и неудовольствия не выказала. У меня на душе – все вверх дном. Но этот бардак был под контролем, пусть и частичным.
Москвич, обеспокоенно поглядывавший на меня и Хельгу, чуть расслабился, когда я направился к нему. Пришел он минут пять назад, подходить не стал, но уселся так, чтобы мы были в поле его зрения. Успел заказать пиво, которое сейчас с удовольствием отхлебывал. Видимо, похмелье. Поздоровались.
– Что она хотела? – спросил он, зло смерив взглядом девушку, которая убрала и договор, и жемчуг и сейчас вновь уткнулась в планшет, однако я нет-нет и ловил на себе ее взгляд. И от этого мне делалось радостно, словно школьнику.
– Она ничего, а я извинился, – ответил, не вдаваясь в подробности.
– Это ты верно. Девки они с придурью, и не без отморози в башке, но в целом плохого про них ничего не известно, – подвел итог Москвич. – Я договорился: часа через три колонна в Острог выдвинется, вот к ним мы и прицепимся. Мужичка еще одного нанял, на фордовском пикапе. Чтобы вещи твои докинуть. Он четыре рубля запросил, но скинул до трех, ему попутно. Нормально?
– Отлично все. Только в номер еще не заглядывал, – кивнул я, открывая меню. Настроение было отличным.
– Все там нормуль, кровь только затерли да постельное поменяли. А так вроде бы ничего у тебя в номере не трогали. Зондер – сука! Ведь знали, что гнилая гнида, нет, взяли на серьезное дело. Трофеи, как я уже говорил, с тех двух муров тебе доставили. Все, что было при тебе, в больничке должны были отдать.
– Отдали, – похлопал я по рюкзаку.
– Тогда никаких проблем. Наконец-то доберемся и нормально гульнем. Люгер, я не я буду, а забурюсь в «Грезы» суток на трое! А то задрал этот форпост! Он у меня вот где! – Москвич рубанул ладонью по шее. – Здесь из всех дел – только квасить, никакого культурного досуга, к шлюхам даже не совался, цены – чтоб я так жил. Ломят, будто у них дырки из золота. Да и вообще… А у тебя какие планы?
