Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
— Может, пивка? — предложил я Владимиру.
— Да, давай. — Мы зашли в бар по соседству.
— Не находишь странным, в пивном баре, где всё в таком стиле ковбойского салуна, звучит не рок или кантри, а оперная ария? — спросил Янковский.
— А кто поет?
— Паваротти. Это ария Nessun Dorma из оперы Turandot. А что, если наложить ее на наш ролик? Будет и торжественно, и романтично.
— По деньгам не потянем. Покупка прав обойдется нам в сотни тысяч евро. А впрочем, погоди! Есть выход на Паваротти. Оливьеро Тоскани хвастался, что дружит с великим певцом.
— Ты знаком с Тоскани?
— Да. Мы пробовали посотрудничать, но вдрызг разругались.
— Почему?
— Как-нибудь расскажу отдельно. Завтра позвоню Оливьеро. Может, сможет уговорить Паваротти.
Тоскани я звонить не стал. Наврал, что удалось уговорить Паваротти. Янковский поверил, а Ярдов проверять не стал. Телеканалы же ограничились справкой о покупке нами технических прав у Universal Music Group. Купили за полторы тысячи баксов наличными. Благодаря небесному голосу Паваротти ролик вышел целомудренным и одухотворенным. Трехнедельная акция между Днем всех влюбленных и Женским днем привела к утроению продаж. Пиво сметалось ящиками. Мощности завода, загруженные в три смены, не справлялись со спросом. Некоторые розничные точки взвинтили цены.
Мало кто поверит, но лотерею мы провели честно. Ну, или относительно честно. Никто из наших сотрудниц, жен и любовниц в Милан не поехал и оргазма не испытал. А вот «Мерседесы» мы разыграли по канонам конфуцианского учения о везении. Конфуций различал три вида везения — небесное, земное и человеческое. Небесное везение (тянь цай) определяет обстоятельство нашего рождения — где, когда и у кого. Мы не можем влиять на это. Земная удача (ди цай) — это наука о том, как следует жить в гармонии с природой. Или по-другому это зовется фэн-шуй — некий свод правил об обустройстве места работы, еды и сна. И третья удача — человеческая (жень цай). Это то, что создаем мы сами с помощью наших мыслей и поступков. И мы можем управлять этим видом везения. Вот мы и управляли жень цаем, чтобы «Мерседесы» достались нашим дилерам в качестве, так сказать, морального поощрения.
Не дожидаясь окончания рекламной кампании, Ярдов выдал всему маркетинговому отделу премию, о чем позже пожалел. В адрес компании уже с конца первой недели стали поступать гневные письма от трудящихся и целых коллективов. Рядовой медперсонал Института мозга человека имени Н. П. Бехтеревой РАН, чье письмо пришло первым, выражал глубокое возмущение и омерзение неприкрытой пропагандой развратной любви, требуя прекратить нравственное растление подрастающего поколения. А вот родительский комитет гимназии № 1 им. Н. М. Пржевальского города Смоленска провел даже митинг во дворе гимназии, по итогам которого принял резолюцию:
«Мы, участники митинга, являясь представителями разных национальностей и религий, обеспокоены складывающейся ситуацией с моралью на нашем телевидении.
Воинствующая пропаганда святотатства и бесстыдства, цинично насаждаемая компанией, производящей пиво, направлена в первую очередь на разрушение традиционных для России духовных и семейных ценностей.
Мы возмущены пропагандой среди детей и подростков противоестественных пороков. Мы требуем запретить рекламу однополой любви».
Да что там рядовые коллективы! С думской трибуны нам угрожал лидер партии «Родина», депутат Дмитрий Рогозин: «„Ярдофф“ — это национальный позор! Закрыть компанию и выслать подонков!» Другой депутат-единоросс, Иван Саввиди, владелец заводов, газет и пароходов, назвал нас извращенцами, по которым плачет психушка. Поразительно, но пару месяцев спустя тот же Саввиди пригласил меня в Думу для дельной, как он выразился, беседы. Похвалив нашу рекламу — опа-на, у меня аж челюсть отвисла, — он предложил мне возглавить маркетинг всех его заводов, газет и пароходов. Выразив в ответ благодарность, я отказался: «К счастью, Ярдову я отдан и никому не буду продан».
Среди этого шквала критики и травли было одно доброе письмо. Это было письмо от всероссийской ассоциации лесбиянок «Волга-Волга». В письме выражалась искренняя благодарность нашей компании «за творческую солидарность и бесстрашную поддержку прав лесбиянок, геев и трансгендеров», и заканчивалось оно известием, что основатель компании и его вице-президент по маркетингу приняты в ассоциацию на правах ее почетных членов. Не знаю, как Ярдов, а я никогда ранее никаким членом никаких организаций не состоял, не привлекался, не участвовал… и вот тебе на — почетный лесбиян! Приятно, черт побери!
Олигархам вход заказан
Гул затих. Я вышел из метро. Купил в киоске свежую «Афишу». В арбатских рваных переулках, блестя на солнце, снег лежал. Всю ночь мело по всей Москве, во все пределы… Тьфу ты! Опять этот приступ поэзопагнозии — редкой болезни, когда из тебя непроизвольно лезут стихи.
— Почему без машины? — Передо мной резко затормозил Range Rover Vogue, открылась задняя дверь. — Прыгай, подвезу.
— Да что-то не завелась. Привет! — Я сел слева, в затылок водителю.
— А в Куршевеле за всю неделю ни грамма снега, прикинь. Зря слетал. Целыми днями валялся в шале и бухал непрерывно. — Ярдов сложил вчетверо «Ведомости» и бросил их на переднее сиденье. — А еще этот сука меня в клуб не пустил.
— Кто мог не пустить Ярдова в клуб? — удивился я. — Кто этот смельчак?
— Прохоров стоял на фейсконтроле, пускал лишь своих дружков. — Лицо Ярдова не выражало гнева, а, наоборот, излучало покой. — Надо сделать свою вечеринку. Там же, в Куршевеле. Альтернативную. Без олигархов и буржуев.
— Классная идея. А когда?
— В марте, пока снег лежит.
— Может, тогда Восьмого марта? Подарим праздник нашим женщинам.
— Шнура позовем. Лужок запретил ему петь в Москве, а мы Москву туда повезем. Проведем антибуржуазный концерт и пивом зальем.
— Концерт можно назвать «Куршевель без олигархов». Как тебе слоган «Олигархам вход заказан»?
— Заебись! Пашу Фейсконтроля надо привлечь, чтоб ни одна сука не прошла на халяву. А ты давай думай над программой.
Доехав до офиса, я собрал отдел, «обрадовать» предстоящим авралом. Через неделю программа была готова вчерне и представлена Ярдову.
— Вот макет перетяжки. — Миша разложил перед Ярдовым несколько вариантов макета. — Думаю, достаточно будет двух адресов — на Новом Арбате и на Тверской. Будет еще огромный лайтбокс три на двенадцать в зоне выдачи багажа в Cointrin — во французской части аэропорта Женевы. Ну а в самом Куршевеле будет все по полной — билборды, брандмауэры, постеры. И все на кириллице.
— А Рублевку забыли, долбоебы? Купить все щиты между Барвихой и Жуковкой. — Ярдов склонился над макетами. — Выбираю этот. А что с пиаром?
— «Намедни» просит эксклюзив — Оксана придвинула к Ярдову официальное письмо от НТВ. — Алексей Пивоваров готов лететь в Куршевель со съемочной группой и делать специальный репортаж. Парфенов, к сожалению, не может, работает над фильмом для Первого канала. От «Коммерсанта» летит Анна Тонова, светский хроникер, и с ней фоторепортер Валерий Левитин. А это вот текст пресс-релиза:
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
