То было трехминутное кино. А в реальности Сукачеву и его популярным коллегам подогнали самолет и повезли по необъятной родине, чтобы они так же доходчиво, только с песнями и танцами, объясняли жителям разных городов, что нужно идти на выборы. Первой остановкой был Томск. «Летели мы долго и все, конечно, выпивали. Приземлились в Томске уже бухие. По пути я примерно понял, в какой проект попал. Клянусь, до посадки в самолет не знал, что «Голосуй, или проиграешь» затеян в поддержку Ельцина. Меня тупо развели. Никто ничего заранее не объяснил. Тот же Карлыч (Григорян), наш директор, просто сказал, что надо выступить – гонорар солидный. И когда я в клипе снимался, там ведь не было указаний – голосуйте за того-то. Только призыв – пойти на выборы. С этим я был согласен. Тогда еще и графа «против всех» существовала в бюллетенях. То есть у народа имелась свобода волеизъявления. А тут схожу с трапа в Томске, и мне сразу тычут под нос микрофоны, телекамеры вокруг: «Вы проголосуете за Ельцина?» Спокойно ответил: «За какого Ельцина? Я, вообще-то, за Горбачева. И против диктатуры одной партии». А Ельцин тогда фактически начал выстраивать однопартийную систему, и я относился к нему с презрением. Он был для меня некоторое время российским политиком № 2. Пока не началась вокруг него оперетта. А Горбачев был № 1. Он дал мне волю и является символом моей личной свободы. Короче, корреспонденты в Томске озадачились и тут привели еще одного чувака с видеокамерой, возможно, из местной телекомпании. Меня опять спросили: почему я решил присоединиться к «Голосуй, или проиграешь»? Наверное, надеялись, что я протрезвел, сейчас «покаюсь»: дескать, бес попутал, ошибся в предыдущем высказывании и т. п. Но я повторил ровно то же, что сказал в первый раз. После чего с двумя десантниками отдельным военным бортом меня на х… отправили в Москву. В полете нажрался с ними в хлам и больше их никогда не видел. А с Григоряном мы после этого случая, кажется, долго не разговаривали. Но мне, в общем-то, и «Неприкасаемыми» заниматься стало некогда. Я запустился с «Кризисом среднего возраста» и на год всю музыку бросил».
На самом деле Гарик завязал на время лишь с гастролями, а музыку совсем не бросал, он перенес ее в свой первый полнометражный фильм. «Кризис среднего возраста» открывался его новой песней «Вниз по течению реки» и завершался очередным акустическим романтичным хитом «Знаю я, есть края…». Через полгода после премьеры «Кризиса…», осенью 1997-го, саундтрек к картине вышел отдельным диском, над которым преимущественно трудился текущий состав «Неприкасаемых». В этой пластинке (и соответственно, в фильме) появился самый «наркотический» опус Гарика «Телефонные парни». Он максимально совпадал с эмоциональной канвой сукачевского кино и казался реминисценцией недавно прожитого Игорем отрезка жизни.
«Съемки шли на фоне того раздрая, что происходил в стране, в наших переживаниях и судьбах. Когда я закончил картину, умер Толя Крупнов. В финальных титрах мы написали, что посвящаем эту работу его «светлой памяти». Там есть тема наркотиков. Сейчас такое вообще трудно было бы снять, но и тогда существовала небольшая цензура. В первой сцене фильма пришлось «вырезать» шприц, выпадающий из рук у Миши Ефремова, когда он сидит в кресле. По лицу и поведению персонажа понятно, что его «вставил» героин, но прямого указания на это в кадре нет».
Фильм Горыныча из четырех новелл, или «встреч» (как определяет сам автор), при всем своем наркологически-медицинском флере, экономичности и быстроте создания претендовал на определенное обобщение, поколенческую диагностику, на срез «времени без героя». И еще «Кризис…» интриговал изрядным авантюризмом его создателей. Для Гарика, оператора Влада Опельянца (снявшего несколько сукачевских клипов) и продюсера Анатолия Воропаева это был дебют в большом кино. Для исполнителя главной роли – Дмитрия Харатьяна – попытка тотальной смены своего экранного образа, для Федора Бондарчука – первая заметная роль после длительного перерыва в актерской практике. В целом же «Кризис…» был еще и привычным для Сукачева дерзким вызовом критикам, а также, вспоминая футуристов, этакой «пощечиной общественному вкусу». Ведь Горыныч опять собрал в проекте свою дружескую «мешпуху», где каждый был уже известен, но в других областях творческой деятельности: музыка, клипмейкерство, театр. А в серьезном кинематографе эти люди делали первые шаги. И «доброжелатели»-эстеты, как водится, ждали провала. Вышла же спорная и резонансная картина, которую нынче, по прошествии двух десятилетий, в различных информационных источниках и статьях постоянно называют «культовой». Впервые ее показали 10 июня 1997-го на сочинском «Кинотавре». Как уверял Гарик, до этого никто из снимавшихся у него актеров (кроме Харатьяна) фильм целиком не видел. А официальная премьера «Кризиса…» состоялась 26 июня в столичном кинотеатре «Кодак-Киномир». Вскоре после нее мы присели с Игорем «за чашкой чая» и слегка восстановили хронику событий.
«Изначально мы с Ваней Охлобыстиным хотели делать низкобюджетное кино. Денег вообще не было. Но тут наш общий друг, известный театральный продюсер, руководитель компании «Дивертисмент» Толя Воропаев предложил поставить в любом театре пьесу «на Диму Харатьяна». А мы с Ванькой, сочиняя сценарий «Кризиса среднего возраста», как раз на Диму и рассчитывали. Я выдвинул контрпредложение: «Давай снимем фильм, по бюджету равный постановке спектакля в крупном театре». Толя согласился, хотя кино никогда прежде не занимался. И средства-то все равно непонятно было где достать. Проект выглядел каким-то заговором обреченных. Мне пришлось обманывать спонсоров, убеждая их, что они финансируют съемки новых клипов «Неприкасаемых». За небольшие суммы я снял четыре новеллы. Потом получил еще один «транш» и соединил их в одно целое. Бюджет «Кризиса…» более чем скромный – двести с небольшим тысяч долларов. Хотя сейчас и постановки за миллион долларов уже никого в России не смущают. Однако никто из тех, кто посмотрел фильм, не верит, что мы уложились в такую смету. Но это святая правда. Мы еще и в кратчайшие сроки все сделали. Обычно в кино только подготовительный процесс занимает месяца два. А мы сняли «от» и «до» полнометражный фильм за 26 дней. Гонорары актерам платили микроскопические, унизительные просто. Ладно, среди них было немало моих друзей, но ведь в фильме играли и маститые Николай Пастухов, Татьяна Лаврова. Им понравился сценарий. И потом, ты же знаешь сегодняшнюю ситуацию в московских театрах: народные артисты получают гроши. Съемки в кино для них хоть какое-то подспорье.
– Для тебя, полагаю, не секрет, что многие «в кулуарах» весьма скромно оценивают актерский талант Харатьяна. Подчеркивают, что почти весь его послужной список состоит из сериалов и незатейливых комедий. Тем не менее ты в «Кризисе…» сделал ставку именно на него. Это потому, что он ваш с Воропаевым друг?
– Я крайне скептически отношусь к кулуарным пересудам. Тысячу раз убеждался, что подобными уничижительными оценками в основном бросаются люди, ни хрена из себя не представляющие. Есть старая поговорка: «Собака лает – ветер носит». С Димой мы действительно давно дружим. Он – один из тех людей, ближе которых у меня нет. Но дело не в этом. Актер – профессия подневольная, и судить об игре актера по тому материалу, который ему предлагают, неверно. Роли, на которые Диму до 37 лет приглашали, не позволяли раскрыться его драматическому потенциалу. Но я знаю совсем иного Харатьяна. Знаю, что он способен делать как актер. Я видел его театральные работы. Он играет уже второй серьезный спектакль. Наверное, скажу циничную вещь, но в мире сейчас есть только один человек, способный до конца врубиться в дарование Димы. Этот человек – я».
