Именно Аве пришла в голову идея парфюмерных вечеринок – надо же как-то расширять сферу деятельности магазинчика. К этому моменту Ава жила в Лос-Анджелесе уже десять лет, и они с Моникой, владелицей магазина, давно стали партнерами по бизнесу. Дела шли хорошо, но ей уже чуток прискучило однообразие. Любой, кто входил в магазин, оказывался звездой или, по крайней мере, мечтал об этом. Ава угадывала подходящий аромат раньше, чем они перешагивали через порог. Слишком легко. Жонглеру скучно подбрасывать в воздух только одну булаву, хочется сразу несколько.
Начали скромно, но скоро идея парфюмерных вечеринок приобрела немалую популярность. Сначала о них написали местные журнальчики, потом журналы покрупнее. Гонорары были непомерные, и Ава с кожаным чемоданчиком, сделанным на заказ, отправлялась в офисы корпораций, особняки, на церемонии открытия новых магазинов одежды. Пятьдесят маленьких флакончиков, каждый в своем углублении, обтянутом кремовым шелком. Чувствуешь себя фокусником – открываешь чемоданчик, и все как один восхищенно вздыхают. За эти годы она – хорошая актриса – научилась выбирать правильное освещение. Свет должен играть на гранях флаконов, поблескивать в золотистых, прозрачных и розоватых жидкостях. Она умела открывать чемоданчик медленно-медленно – не потому, что боялась что-нибудь пролить, а просто чтобы подогреть интерес.
За годы она поняла, что успех обеспечен, если сначала позволить клиентам самим открывать духи. Пусть нюхают, что хотят. Ошалеют от запахов, и тут настанет ее очередь. Она многому научилась, наблюдая за клиентами. Одни склоняются над каждым флаконом, вступают в разговор с запахом. Другие несутся от одного флакончика к другому – ищут, что им понравится, и ничем другим не интересуются, прямо как туристы в Лувре – подавай им Мону Лизу. Стоит вглядеться в жесты, прислушаться к голосам, и сразу понятно, какой запах им нужен.
Потом она разговаривала с каждым поодиночке. Задавала вопросы. Где родился, за каким куском лезешь ночью в холодильник? Где лучше всего себя чувствуешь – на пляже, в горах, в городе, в постели? Какая книжка самая любимая? Они говорили, а она ловила запахи – морская вода, печенье, можжевельник, имбирь, дым костра, свежие, только-только из прачечной простыни, горький шоколад, яблоневый цвет, цветок эдельвейса, засушенный между страницами детской книжки. Она расспрашивала их обо всем на свете, а они понемногу расслаблялись, отмякали. Первые ответы, как верхние ноты запаха, годятся для первого впечатления, а потом согретый вниманием собеседник потихоньку начинает раскрываться. Ава научилась терпеливо дожидаться базовой ноты, именно она подсказывает правильное решение. Что-то всегда таится в глубине – горе, радость, злость, желание стать лучше. Базовая нота не зависит от дневной суеты, остается неизменной. На базовой ноте держится весь аромат, хотя клиенты часто этого не понимают. Если не копать вглубь, поверхностного выбора не избежать. Вроде познакомились, а задушевной беседы не получилось.
Однажды в июне Ава подготовила чемоданчик, проверила, все ли флакончики полны, и отправилась в Пасадену. От дома всего двадцать минут на машине. Дом она купила давно – в не слишком престижном районе, но ей ужасно не хотелось забираться в чистые и стерильные многоэтажные башни, даже если они и были по карману. Аве нравилась палитра запахов на ее улице. Стоит только завернуть за угол, тебя встречает аромат кукурузных лепешек, жареного мяса и масла, пройдешь дальше – немножко в горку – запахнет чесноком, майораном и укропом, а поближе к дому тут как тут клубника и красное вино вперемешку с жареными лисичками в хересе. Заберешься на вершину холма и попадешь в окружение серебристо-свежего запаха эвкалиптов. Этот холм и петляющая по нему дорога, как в капле, отражали карту запахов города, где все всегда в движении. Вот так и она сама: никак не распакует последний ящик, как будто это поможет, если завтра придется уезжать.
Она пыталась пустить корни в Лос-Анджелесе, купила дом, покрасила стены – нежный серовато-зеленый и теплая красно-коричневая терракота. В комнатах пахло куркумой и кинзой, свежими апельсинами, папайей и бананами. За эти годы у нее были романы, от которых в доме оставались мужские запахи – шампуни пахли соленым морем, одежда отдавала ароматом мускуса. Резкий мятный запах зубной пасты напоминал о заядлом походнике, вакса – о брокере по инвестициям. Одни оставались дольше, другие исчезали почти сразу – когда сами, а когда приходилось и намекать. Для Авы все было запахом, даже любимый мужчина. Еще в колледже она участвовала в экспериментах на чувствительность людей к запахам. Какой бы ни был запах, приятный или противный, минут через пятнадцать человек перестает его замечать. Такая черта, вероятно, полезна для выживания, решили экспериментаторы. Увы, для нее это убивало саму идею длительных отношений – как можно любить то, что уже не пахнет!
Единственной константой в жизни была Кейт. Ей она позвонила, когда разругалась со своим первый молодым человеком в Лос-Анджелесе. Ей плакалась, что, кажется, залетела – следующий утешительный роман начался слишком быстро. С ней советовалась, выбирая цвета для стен, ей хвасталась, когда парфюмерные вечеринки попали на полный разворот известного журнала мод. В жизни Авы Кейт была напоминанием о долгом, чудном лете на даче, месте, где ты остаешься самой собой. И тут Кейт заболела. Ава оказалась далеко-далеко от нее, в первый раз в жизни радуясь разделяющему их расстоянию.
Конечно, Ава заслужила самое трудное задание. Ну что же, придется отправляться на этот марш и собирать пожертвования на борьбу с раком. Чтобы прошагать столько километров, надо быть в хорошей физической форме; хорошо, примем это как наказание. Едва получив задание, Ава сразу принялась тренироваться. Это, конечно, не самая большая роль, но и ее надо сыграть с блеском, коли уж она, когда заболела Кейт, с таким треском провалила главную роль. Нелегкое задание, это вам не хлеб печь. В ней то и дело закипало раздражение. Ава была в хорошей форме – если в еде привлекают только самые изысканные ароматы, особо не растолстеешь. Но, за исключением весьма печально закончившейся попытки скалолазанья с заядлым походником, когда она только-только переехала в Лос-Анджелес, запах пота не входил в коллекцию ее любимых ароматов.
Она начала тренироваться на беговой дорожке в спортзале, сдавшись на скуку пребывания в четырех стенах, но через пару месяцев, когда три километра превратились в четыре и пять, монотонность и однообразие запахов – хлорки, пота, дорогих травяных шампуней – уже не было сил переносить. Она перешла на дорожки в холмах позади дома, и любопытство – какой еще новый запах попадется – пересиливало усталость и боль в ногах. За те несколько месяцев, пока мышцы и легкие набирали силу, ей удалось насладиться ароматом шоколадного торта с детского дня рождения; унюхать компанию студентов-инженеров, соорудивших в гараже домашнюю пивоварню; обнаружить, что соседи по выходным готовят на заднем дворе чили с мясом и развлекаются доморощенным родео на механическом быке. Она собирала все эти новые запахи, и ей все казалось, что какой-то аромат, самый важный, – еще впереди.
Она без труда нашла нужный адрес в Пасадене и вышла из машины с чемоданчиком, полным духов. Это последняя вечеринка перед летом, потом все разъедутся на каникулы, там уж не будет недостатка в новых и свежих запахах. Вернутся осенью, опять примутся за дела, весь день будут сидеть в помещении и снова потянутся к чему-то неуловимому. А пока пусть за нее поработает лето.
