Поживи мы здесь подольше, мы смогли бы составить распорядок дня одной из этих геликонид: «почтальонша» облетает свои цветы с регулярностью утренней доставки газет. Ночью, стараясь не наступить на ямкоголовых гадюк, мы бы отыскали места, где геликониды отдыхают. Могли бы поймать самку и посмотреть, как она выпячивает свои «дубинки-вонючки» — небольшие пахучие железы вблизи гениталий. Поскольку железы девственниц почти не пахнут, Ларри Гилберт предполагает, что этот аромат — антиафродизиак, которым самец при спаривании оделяет самку. Еще один знак «посторонним вход воспрещен».
Но у нас просто не хватило времени. На биостанции много сюрпризов: цветущая орхидея, светящаяся во тьме ночная бабочка, след ягуара. Однако не все сюрпризы столь приятны — например, ноги и спина моей дочери все в комариных укусах.
В 30-е годы XX века Эвелин Чизмэн, увлекавшаяся коллекционированием бабочек, путешествовала по таким отдаленным местам, как Папуа-Новая Гвинея. Местные газеты писали о ее походах несколько неодобрительным тоном: «68-ЛЕТНЯЯ ЖЕНЩИНА БРОДИТ ПО ДЖУНГЛЯМ!» Как призналась леди Чизмэн, однажды она решила прервать экспедицию «из-за досадного инцидента: я обнаружила в чайнике пиявку. В хижинах они практически не попадались, но время от времени мы нечаянно сами проносили в лагерь несколько особей. То была черепашья пиявка, то есть особенно отвратительная на вид — жирная и гладкая. Внезапно я осознала, что лишь идиот может оставаться в месте, где в чайниках плавают пиявки; продолжать экспедицию после этого случая было бы выше человеческих сил».
Натолкнувшись на свою «пиявку в чайнике», мы с дочерью покидаем биостанцию и отправляемся на розыски других бабочек: нимфалид-стеклокрылок[22] в северных горах, риодинид на берегах Тихого океана, ярко-красных Mesenes и крапчато-желтых Agryrogrammanas. А также всех тех бабочек в шахматную клетку, бабочек в спиральных разводах, бабочек с длинными хвостами, чье появление мы приветствуем криками: «Лиловая!» или «Цвета лайма!», поскольку обиходных названий у них нет.
Не буду кривить душой: все это мы желаем увидеть в двух шагах от комфортабельного отеля.
В 1951 году около десятка квакерских семей из США погрузились в свои автомобили, пересекли границу и отправились на поиски страны, где нет обязательной воинской повинности. К тому времени Коста-Рика уже распустила свою армию, а впоследствии один из президентов страны был удостоен Нобелевской премии мира. Без долгих размышлений «Друзья»[23] обосновались в горах Коста-Рики, в поселке Монтеверде, завели там молочные фермы и сыроварни. Но часть своих земельных владений они не стали возделывать, а превратили в заказник. Позднее он стал ядром частного заповедника «Боске нубосо». Это 26 тысяч акров девственного тропического леса, которые часто буквально тонут в низких облаках. Другие частные заповедники, в том числе «Чилдренз Итэрнэл Форест» («Вечный Лес Детей») площадью в 32 тысячи акров, граничат с одним из местных национальных парков, образуя целый неприкосновенный район.
Монтеверде — крупный центр экотуризма. Сегодня некоторые землевладельцы находят дикую природу столь выгодным источником дохода, что отказываются от выращивания кофе и бананов. На бывших плантациях вырастает вторичный дождевой лес, а бывшие плантаторы организуют для туристов экскурсии — как дневные, так и ночные. Мы с дочерью совершили такую «прогулку в сумерках» в составе группы из восьми человек и гида. Мы все время натыкалась на такие же экскурсионные группы. Освещая себе путь фонариками, туристы наведываются в одни и те же колонии летучих мышей и гнезда муравьев-листорезов, высматривают почти ручных носух, цепкохвостых дикобразов, древесных лягушек, спящих птиц и дневных бабочек.
Наш гид считает, что обязан подавать нам пример благоговейного отношения к природе.
— Обратите внимание, как меняется мой голос, — шепчет он, — когда я нахожусь в лесу.
Позднее, когда нам так и не удалось повидать цепкохвостого дикобраза, он напоминает нам, что жизнь непредсказуема. Эту мысль он выразил так: «Жизнь — это экскурсия».
«Прогулка в сумерках» обошлась мне в 14 долларов. За вход в облачный лес Монтеверде берут 12 долларов, доплата за экскурсию — 15 долларов с человека. В другом частном заповеднике можно совершить «Прогулку в небесах» — по череде висячих мостов над пологом леса — и «Полет в небесах»: надев страховочный пояс, экскурсанты несутся над лесом на тарзанке. Если вы решите доставить себе оба удовольствия, вам придется заплатить 45 долларов. Вход в заповедник Санта-Элена — 12 долларов (доходы идут на финансирование местной школы старшей ступени), прогулка по тропе в «Вечном Лесу Детей» — 7 долларов. Столько же стоит билет в великолепный «дом бабочек», который держит биолог-американец.
Разумеется, в каждом национальном парке, в каждом заповеднике, в каждом «доме бабочек» имеется сувенирный магазин.
С облачными лесами ассоциируются определенные виды бабочек. Повсеместно я вижу нимфалид-стеклокрылок. Их крылья, более дюйма в размахе, похожи на стеклышки в коричневой оправе. Летают эти бабочки низко, на уровне глаз человека, — так сказать, в самой толще растительного полога. Возникают словно из ниоткуда и тут же пропадают, как по волшебству. Самцы, посещая синие астры, извлекают из них химические вещества, которые служат феромоном для привлечения самок. Самки передвигаются в воздухе скачками — материализовалась, пропала, снова появилась. Вдруг исчезают на самом видном месте, пронизанные солнцем. Откладывают яйца.
В Коста-Рике куколки стеклокрылок называют espqitos — маленькие зеркала. В облачном лесу Монтеверде моя дочь приподнимает лист, и нашему взору предстают полдюжины ярких хризалид, которые практически приплясывают: внутри бьется жизнь. Мы не смогли сдержаться — в один голос восторженно заахали.
Нас, как сорок, тянет ко всему блестящему. Как нам хотелось утащить этих куколок домой, в свое гнездо!
В этом дождевом лесу деревья — точно новогодние елки, украшенные сверх всякой меры. Они увешаны другими растениями — орхидеями, папоротниками, бесчисленными лианами. С деревьев каплет дождевая вода и сыплется мох. Блеск листьев. Ослепительные пятна света. Кляксы тени. Гусеницы и куколки играют здесь в ту же самую игру, что и везде: прячься прямо на виду, носи маскарадный костюм.
Гусеницы одной черно-оранжевой бабочки прикидываются замшелыми сучками, меж тем как другие, более отважные виды выдают себя за обыкновенный мох или гниющую листву. Некоторые гусеницы создают валы из экскрементов — укладывают свои отходы жизнедеятельности так, чтобы сбить с толку хищных муравьев, которые не любят ходить по тонким стеблям и листьям. Многих гусениц выручает защитная окраска: снизу их тела бледные, что позволяет им сливаться с фоном.
Лишь немногие сознательно привлекают к себе внимание, ощетинив черные шипы. Эти шипы отпугивают хищных насекомых, а также всякое млекопитающее или ящерицу, которым приходилось сталкиваться с высокотоксичными гусеницами ночных бабочек. (Известно, что белоносые мартышки не трогают даже слегка опушенных гусениц, а обезьяны саймири замысловатым способом удаляют у них шипы.)
