Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
Марина и бабушка уже проснулись, возвращались от оврага, где у нас был оборудован туалет. Тут метров пятьдесят. Там не то что овраг, но низина солидная. Да ещё с кустиками, так что для туалета удобно, со стороны невидно. Накинув свою кожаную куртку, купленную ещё в Москве, всё же утром прохладно, я отошёл в сторону, к самодельному рукомойнику. Тот был пуст, поэтому прихватив у деда канистру с остатками воды, вторую ещё вчера использовали для ужина, и долил, а тот Маринка уже подошла, умыться нужно, ну и вообще привести себя в порядок. Сам дед уже разлил из этой канистры воды в котелок, всё для чая. Суп варить сегодня не будем, остались остатки вчерашней похлёбки, но это для собак, с хлебом разбавим, чтобы им хватало. Ну а мы чайку попьём. Сейчас Марина умоется, почистит зубы и займётся выпеканием лепёшек, на которых уже руку набила. У нас и жаровня специальная была. Штука такая на ножках ставиться над костром, чтобы сковороду можно было на неё класть для готовки. Кстати, Марина уже жаловалась, что одной сковороды ей мало, готовить и выпекать приходилось много, а с одной сковородой это занимало порядочно времени. Нужна хотя бы ещё одна. Ну и масло тоже подходило к концу. Я ещё вчера сказал, чтобы составили список, мол, скоро городок будет, вот там всё и закупим, хоть небольшой, но рынок там должен быть.
После того как бабушка и Марина привели себя в порядок после ночи и засуетились у костра, дед его уже развёл, разгорался, я сам вернулся от кустиков, и умывшись, да и зубы почистив, занялся собаками. Что-что, а они только моя обязанность, кормил я их сам. Старший у лаек кобель Волк, вожак, был он псом отца, тот его растил и тому он подчинялся, однако с той поры как отец уехал, Волк стал постепенно слушаться меня. Слушал и раньше, но держался как-то обособленно, сегодня первая ночь, когда он спал рядом со мной, в ногах устроился, под телегой. Остальные тоже вокруг расположились. Сейчас псы немного возбуждённые наблюдали как я накрошив им в миски остатки вчерашних лепёшек, специально побольше напекли, заливаю их бульоном от похлёбки, ну и тем что осталось из гущи. Лайки стали жадно есть, они всегда хотят есть, а я отнёс миску Шарику. Он всё так же был на привязи у моей телеги, но за последнее время заметно вытянулся, похудел, да и выглядел бодрее для своих шести собачьих лет. Втягиваться начал в путешествие, пробежки помогли, не всегда на телеге он ехал.
С лошадьми всё было в порядке, дед уже возвращался от них пока я собак кормил. Так что мы подхватили вёдра и направились к станции за водой. В принципе обычное утро обычного дня. Если воды рядом нет, чтобы свести лошадей на водопой, приходилось ходить вот так, с вёдрами.
— Ни облачка, — осмотрев уже полчаса как светлое небо, солнце показалось краешком над горизонтом, сказал я. — Вчера хорошо морило, думал, дождь будет, а что-то не заметно.
— Не о том думаешь. Снова эти стервятники летать будут, как и вчера.
— Да я как раз о них и думаю, — пробормотал я, широким шагом шагая рядом с дедом, помахивая вёдрами. — Вчера весь день гудели, правда, разрывов бомб было неслышно, далеко бомбили… Стой!
Мы замерли вслушиваясь. Вдали, на грани слуха заметно грохотало. Вчера мы артиллерийскую канонаду не слышали.
— Не слышу, — покачал дед головой, тут он действительно был немного глуховат, приходилось громче разговаривать.
— Наверное, немцы снова прорвались и сильно продвинулись. Как бы уже сегодня они тут не оказались. Вон видишь на станции какая суета? Похоже, эвакуация идёт. Тоже канонаду слышат и понимают, к чему это ведёт.
Когда немцы тут проходили, я не помнил, да о таком городке как Дно только тут услышал, да и когда его взяли не знаю. Но путь наш лежал именно к нему, так что поторопимся. Время терять не будем и двинем как можно быстрее дальше. Что-то сильно не нравилась мне эта канонада. Чтобы с рассветом так бить, значит, немцы раньше обычного начали, а это означал очередной прорыв.
Мы уже возвращались с полными водой ёмкостями, у меня были вёдра, у деда ведро и котелок, когда я в очередной раз обернувшись, ну не верилось мне что местную железнодорожную станцию оставят в покое, заметил несколько точек.
— Дед, шевели быстрее ногами, немцы!
Мы недалеко успели уйти от станции. Так что пришлось вёдра аккуратно поставить и лечь рядом, когда загрохотали разрывы бомб. Я наблюдал за этим дело и лишь в бессилии сжимал кулаки, кроме пистолета при мне ничего не было. А из пистолета стрелять, только патроны тратить. Душу отвести можно, но не более. Человек я достаточно хладнокровный, так что взяв себя в руки просто наблюдал. Не скажу что приятное зрелище, как под бомбами всё разлеталось и горело, бегало множество людей, особенно беженцев, и те гибли под бомбами и осколками, но смотрел. Запоминал.
Одна из бомб, рванула не так и далеко от нас, хотя мы метров на четыреста от станции удалились. Тоже мне хвалённая немецкая точность. Хотя тут может и зенитки виноваты, всё же станция была прикрыта орудиями. Аж тремя. Сейчас я видел, голос подавала только одна, остальные видимо всё, отстрелялись. Возможно, она и не дала отбомбиться точно. Правда, нам от этого не легче, на полметра подбросило, котелок с водой на бок повалило, остальные в порядке, слегка расплескали воду и всё.
Шесть бомбардировщиков закончив свою работу, всё что можно на станции разрушено, и деловито собираясь в строй, направились на аэродром.
— Ну что, встаём? — поинтересовался дед.
В ушах ещё звон стоял, но я его хорошо услышал. Тот наверняка тоже оглушён, но надрывать связки я не стал, лишь покачал отрицательно головой, когда тот на меня посмотрел и пальцев указал в сторону двух точек барражирующих в стороне. При этом я ещё и на Волка погладил, что нас сопровождал, тот ко мне прижимался и дрожал, бомбёжка ему сильно не нравилась. Я такой финт уже однажды видел. Когда бомбардировщики сделают свою работу и улетают, два «охотника» барражируют в стороне. Выжившие под бомбами убедившись, что немцы убрались, вылезают из укрытий и начинают помогать раненым, ну и остальную работу, там как командиры уцелевшие решат. Вот эти «охотники» и падают вниз, и расстреливают группы уцелевших. Бывает, жертв даже больше случается, чем после бомбёжки. Тут немцы выбирают именно тот момент, когда можно нанести как можно больше потерь. Ведь не ошибаются сволочи. В прошлый раз, когда я такой расстрел увидел, и был именно такой момент. Помниться в тот раз мы впервые краем побывали под бомбёжкой. Бомбардировщики гаубицы бомбили, а «мессера» над дорогой ходили. Когда улетели, тут на дорогу начали возвращаться выжившие, вот ещё одна пара истребителей и пронеслась, строча из пушек и пулемётов. Я тогда в поле убитых осматривал, как раз раненого перевязывал, так и уцелел, а не то тоже попался бы на эту уловку.
Не ошибся, всё было, как я и предполагал. Убедившись, что все выбрались из укрытий, два «мессера» пролетели на бреющем расстреливая из всего наличного бортового вооружения выживших. Более того ещё и мелкие бомбочки сбросили, последнюю уцелевшую зенитку на удивление точно накрыли. Посмотрев как «мессера» удаляются, я встал и стал отряхиваться. Рядом кряхтел дед.
— Всё дед, пошли, теперь уже можно, улетели! — громко сказал я.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
