Книга Изумрудный атлас. Огненная летопись - Джон Стивенс

– Ты знал…

– Нет.

– Ничего этого…

– Нет.

– Но это же… ух ты!

Они вышли из туннеля и теперь стояли высоко-высоко над огромной долиной в форме полумесяца. Прямо под их ногами скалы круто обрывались вниз и падали в долину отвесной стеной высотой не менее мили, а вверху, над головами путников, царили заснеженные горные пики, сплошным кольцом окружающие раздол. Майкл на глаз прикинул, что расстояние до противоположной горной стены составляет не больше мили, зато влево и вправо долина тянулась насколько хватало глаз. Небо сияло ослепительной, хрустальной синевой, в теплом воздухе не чувствовалось даже дуновения ветерка. С высоты дно долины казалось сплошным ковром ярко-зеленых крон деревьев.

Майкл хотел было вытащить свой полароид, но, подумав, решил, что никакая карточка не в силах передать всю красоту этого места.

– Но мы же на Южном полюсе! – сказала Эмма. – Тут должны быть пингвины. И снег! И еще белые медведи!

– Белые медведи живут на Северном полюсе, – поправил ее Майкл.

– Ты прекрасно знаешь, что я хочу сказать! Это…

– Это Летопись, – сказал Майкл. – Готов поспорить, что тысячи лет назад это место ничем не отличалось от остальной территории Антарктиды. Но когда члены Ордена принесли сюда книгу, тут все изменилось.

Они помолчали, глядя вниз на невозможно роскошную долину. Потом Габриэль сказал:

– Вот.

Он указывал вправо. Там, за изгибом долины, едва различимая над склоном горы, в небо поднималась тоненькая струйка дыма.

– Вулкан, – прошептал Майкл.

– Вот это да! – поразилась Эмма. – Ты оказался прав!

– Что-то не похоже, чтобы ты удивилась, – буркнул Майкл.

– Еще как, – ответила Эмма. – Здорово удивилась.

Очень быстро, поскольку все трое уже давно обливались потом, они сняли с себя зимнее снаряжение – пуховики и тяжелые ботинки, утепленные брюки, длинное нижнее термобелье, очки, маски, перчатки и шапки, – и Габриэль сложил это все в пещере, чтобы снова переодеться на обратном пути. Раздевшись, Майкл с удивлением обнаружил серо-голубой шарик, висевший на шнурке у него на шее; оказывается, в спешке последних двадцати четырех часов он совершенно забыл о его существовании! Разумеется, сейчас было не время размышлять о том, кто его послал и что это должно было значить, но, убирая стеклянный шарик за ворот, Майкл пообещал себе, что при первом же удобном случае приступит к разрешению этой загадки.

Туннель продолжался узким выступом, от которого вниз сбегали ступени, вырубленные прямо в толще горы. Габриэль достал страховочный трос и пристегнул его к поясам детей.

– Спускаемся в долину, – объявил он. – Затем идем в сторону вулкана.

Узкие ступеньки были больше похожи на перекладины стремянки, чем на нормальную лестницу, расстояние между ними составляло не больше двух футов. Майкл только один раз позволил себе обернуться, чтобы посмотреть, далеко ли еще до цели, и обнаружил, что лестница совершенно отвесно спускается на дно. После этого он уже не оглядывался, зато с еще большим вниманием переставлял ноги. Чем ниже они спускались, тем все более теплым и влажным становился воздух. Очки постоянно сползали у Майкла с носа, промокшая от пота футболка прилипла к спине. Птичий гомон звонким эхом облетал долину, а вскоре путники услышали журчание бегущей воды.

Примерно на середине спуска они сделали остановку, и Габриэль достал из своего рюкзака хлеб, твердую сыровяленую колбасу и сухофрукты. Майкл посмотрел на часы, отметил про себя, что солнце, судя по всему, уже село, но в долине все равно еще светло, но тут его размышления были прерваны звуком, совершенно не похожим на птичье пение. Со стороны вулкана донесся пронзительный крик. Он был такой грубый, резкий и свирепый, что в долине на миг все стихло.

– Что это? – прошептала Эмма.

Габриэль помотал головой:

– Не знаю.

Майкл этого тоже не знал. Зато он точно знал, что такой звук мог издать только кто-то очень-очень большой.

В полном молчании они закончили есть и снова начали спускаться. Через полчаса они поравнялись с кронами деревьев. Глядя на них сверху, Майкл воображал себе тропические джунгли, но оказалось, что долина покрыта секвоями. Майкл сразу узнал эти деревья, он не раз видел их в кино и на фотографиях, однако здешняя разновидность секвой была намного выше и больше. Вскоре оказалось, что дно долины лежит гораздо ниже, чем они думали, поскольку даже после того, как они добрались до деревьев, спуск и не думал кончаться.

– Вы только представьте, – сказала Эмма, когда они наконец спрыгнули на землю, – что нам еще предстоит подниматься!

Уже начало смеркаться, а под кронами деревьев было еще темнее.

– Я знаю, что вы устали, – сказал Габриэль. – Но нельзя терять время. Я хочу разбить лагерь как можно ближе к вулкану, чтобы завтра прямо с утра дойти до него.

Майкл кивнул, Эмма застонала, и они пошли дальше, намеренно не упоминая о загадочном вопле, донесшемся со стороны вулкана. Майклу казалось, будто он идет через лес заколдованных великанов. Даже Габриэль то и дело запрокидывал голову, потрясенно разглядывая исполинские красновато-коричневые стволы. Они шли медленно, поскольку земля под деревьями заросла густыми высокими папоротниками и Габриэлю приходилось прорубать в них дорогу своим фальшионом.

В лесу не было видно никаких признаков жизни: птицы прятались высоко в кронах деревьев, а единственными обитателями подлеска оказались блестящие черно-красные жуки, которые с жужжанием и стрекотом ползали по стволам огромных секвой, то и дело срываясь с места и исчезая за деревьями. Жуки эти были размером с хорошую черепаху, а после того как один такой летун с размаху врезался Майклу в затылок, да так, что сшиб его с ног, дети стали пригибаться, едва заслышав приближение насекомых.

«И все-таки, – думал Майкл, потирая саднящую ссадину за ухом, – если здесь нет никого, кроме нас, птиц и жуков, почему же меня не оставляет ощущение, будто за нами следят?»

Чем дальше они шли, тем громче становилось журчание воды, и вскоре путники вышли к реке шириной около сорока ярдов, быстро и весело бегущей через долину. Они все вспотели от ходьбы, поэтому Габриэль разрешил детям лечь на животы и окунуть лица в поток. Вода оказалась ледяной, и они пили до тех пор, пока зубы не заломило.