Мои скудные познания в языке позволили мне понять, что женщины обсуждают отравленный инжир и нападение Фатимы на Николь. Эйда с её претензиями перестала быть главной темой разговоров.
Рани кипела от бешенства. Фатима, очевидно, имела доступ к её шкафчику с зельем. Интересно, сколько раз прибегали к его помощи, чтобы избавиться от нежелательной личности в гареме? Я представила себе, как паша отдаёт приказание главному евнуху потихоньку убрать того, кто ему не угодил. Такое, должно быть, случалось время от времени. Содержимое шкафчика должно тщательно оберегаться, и Рани не на шутку обеспокоилась. Фатима сумела проникнуть в его тайны.
Главный евнух находился в постоянном контакте с Рани. Я часто видела его в гареме.
Николь лежала в отдельной комнате. Мне разрешили навещать её. Видимо, она сама об этом попросила. Они очень беспокоились о её самочувствии и делали всё, чтобы она скорее поправилась.
Я была в шоке, когда увидела её. На бедро были наложены повязки, на лбу синяки. Она была очень бледна.
— Эта змея прикончила бы меня… если бы смогла… и ей это почти удалось. Как там Самир?
— Он спрашивает о тебе.
Её лицо озарила улыбка.
— Я не хочу, чтобы он видел меня в таком виде.
— Ему всё равно хочется тебя увидеть.
— Тогда, может…
— Я скажу ему. Он будет безумно рад.
— Ты приглядываешь за ним?
— Так хорошо, как только могу, но ему нужна ты.
— Эта злая ведьма под замком. Я знаю. Для меня это большое облегчение.
— Да. Её нет больше с нами.
— Слава Богу. Я не смогла бы лежать здесь, зная, что она на свободе, а я такая беспомощная. Самир уже знает, какой опасности он подвергался?
— Он слишком мал для этого.
— Дети гораздо проницательнее, чем ты думаешь. Они всё слышат. Мало что проходит мимо их ушей. Иногда они неправильно понимают смысл сказанного, но Самир поймёт, что здесь что-то не так. Он почувствует опасность.
— Я пригляжу за ним, не беспокойся. А когда ты захочешь, чтобы он пришёл навестить тебя, я уверена — ему разрешат.
— О да. Они же не хотят, чтобы я умерла. Паша будет задавать вопросы, когда вернётся. Ему захочется узнать, хорошо ли смотрит за нами Рани. Если ему не понравится, как она это делает, то может назначить кого-нибудь другого на её место. Она всегда помнит об этом. Он будет интересоваться мной, потому что я мать его сына.
— А как же Фатима? Она ведь тоже мать его сына?
— На самом деле Фатима ему не нравилась. Она глупа. И всегда была такой, хотя и мать Фейсала. Он симпатичный мальчик, но это не означает, что она всегда будет в милости. Фатима опасна для обитательниц гарема. У меня не было ножа. Это она пустила его в ход и могла убить меня. Именно этого она хотела. Рана очень глубокая, и я потеряла много крови. Потребуется время, чтобы она зажила.
На следующий день я привела к ней Самира.
Он забрался на диван, и они крепко обнялись. Мои глаза наполнились слезами. Радость мальчика была неописуема. Наконец-то он со своей мамой. Правда, она всё ещё больна, но она здесь.
Он сел рядом с матерью, и Николь стала расспрашивать, чем он занимается. Как поживает его кораблик.
— Его чуть не захватили пираты.
— Правда?
— Да, но я вовремя подоспел на помощь.
— Это хорошие новости.
— А когда ты начнёшь вставать?
— Очень скоро.
— Сегодня?
— Ну, сегодня нет, конечно.
— Завтра?
— Надо подождать.
Снова этот ответ. Самир вздохнул, понимая, что это означает неопределённость.
— У тебя же есть Розетта, — сказала Николь сыну.
Он повернулся и протянул мне руку. Николь закусила губу и опустила глаза. Она была тронута так же, как и я. В этот момент я чувствовала, что мы одинаково сильно привязаны друг к другу.
* * *
Когда я на следующий день навещала её, Рани привела к ней главного евнуха.
Николь разговаривала с ним по-французски. Она рассказала ему обо мне.
— Только быстрые действия Розетты спасли Самира. Я обязана ей его спасением. И должна отблагодарить её.
Он кивнул, и они обменялись взглядом, полным любви.
Острее, чем когда-либо, я осознала трагедию их жизни. У них всё могло бы сложиться по-другому. Если бы не злой случай, разделивший их. В своём воображении я видела корабль. Представляла их встречи, дружбу, зародившуюся во время плавания, когда люди видят друг друга каждый день. Все благоприятствовало развитию их отношений. Каким могло быть будущее этих молодых людей, если бы им позволили остаться вместе? Я представляла их в море… Они сидят на палубе тихим вечером под звёздным небом, за бортом мягкий плеск спокойных волн. В воздухе витает дух романтики. И потом… кораблекрушение… рабство и конец любовной истории, которая только началась.
Кто мог понять их лучше меня? Разве не происходило со мной то же самое?
Бедная Николь! Безжалостно разлученные, они тем не менее обречены жить рядом и часто видят друг друга.
Только она теперь наложница в гареме владыки, которому родила сына, а он евнух, лишённый своей мужественности из-за того, что приглянулись этому безжалостному человеку его огромный рост и сила. Как смеет он так жестоко обращаться с другими людьми! Но паша и ему подобные с их властью и деньгами распоряжаются нашими жизнями по своему усмотрению.
Николь поправлялась. У неё было отменное здоровье, а Рани была искусной знахаркой. Она прекрасно знала, как лечить раны. Интересно, часто ли ей приходится заниматься подобной практикой в этом мирке, где безделие порождает насилие?
Теперь я каждый день приводила Самира к Николь. Он повеселел и перестал бояться. Его мать немного приболела, но она здесь, и он может её видеть. В остальное время я была ей неплохой заменой.
Однажды она сказала:
— У меня только что был главный евнух. Он говорит, что им очень хочется уладить всё это до возвращения паши. Тогда ему не нужно будет ничего рассказывать.
— А Фатима?
— Рани скажет, что её пришлось отослать домой. Она уже жаловалась на её поведение. Можно будет даже сказать, что она угрожала мне ножом. Если на моем теле останутся шрамы, то им должно быть какое-то объяснение. Всё не так просто. Но ещё есть время, чтобы всё окончательно решить. Фатиму в любом случае уберут из гарема.
— Что же будет с Фейсалом?
— Останется здесь. Он сын паши. Его нельзя отправить вместе с ней.
— О… бедный ребёнок.
— Здесь ему будет лучше, чем со своей глупой матерью.
