Я вспоминаю эту минуту, Корки, старина, как одну из худших за всю мою карьеру. Любой типус, в первый раз принимая у себя любимую девушку и ее отца, нервничает, и, поверь мне, занимать их становится много труднее, когда в комнату вваливаются двое пролетариев без пиджаков и начинают выволакивать наружу все кресла. Разговор во время этой процедуры застопорился, как ты мог бы выразиться, и даже после ее завершения раскочегарить его оказалось не так-то просто.
– Какое-то нелепое недоразумение, – сказал я.
– Без сомнения, – сказал О.Б.И.
– Вечером я напишу им самое суровое письмо.
– Без сомнения.
– Эту мебель купил мой дядя, один из богатейших людей в Австралии. Нелепо думать, будто человек его положения мог бы…
– Без сомнения. Мертл, моя дорогая, думаю, нам пора попрощаться.
И тут, Корки, я показал, на что способен. Не так уж редко на протяжении жизни, знававшей взлеты и падения, мне приходилось выдавать убедительные речуги, но в тот раз я абсолютно превзошел самого себя. Мысль обо всем, что уплывало из моих рук, вознесла меня на высоты, каких я не достигал ни прежде, ни после. И постепенно, мало-помалу, я добился прогресса. Старикан пытался отлепить меня и просочиться сквозь стеклянную дверь на террасу, но, когда я развернусь во всей красе, отлепить меня не так-то просто. Я зацепил его за петлицу и затащил обратно в комнату. И когда он в некотором обалдении протянул руку и взял ломтик кекса, я понял, что сражение выиграно.
– На мой взгляд, произошло следующее, – сказал я, встав между ним и стеклянной дверью. – У такого человека, как мой дядя, несомненно, есть счета в разных банках. Тот, на который он выписал чек, испытывает недостаток в наличных, и управляющий с непростительной грубостью…
– Да, пожалуй…
– Я скажу дяде о том, что произошло…
И тут кто-то у меня за спиной сказал «ха!» или, может быть, «хо!», я стремительно обернулся и увидел на пороге стеклянной двери еще одного абсолютного незнакомца.
Эта новая добавка к нашему тесному кружку являла собой длинного худого индивида с англо-индийской внешностью. Ну, ты знаешь этот тип: окраска в целом бежевая, а в остальном – стервятник с седыми усами.
– Дядя Филип! – вскричала Мертл.
Стервятник слегка кивнул в ее направлении.
Казалось, его что-то угнетало.
– Не заговаривай со мной, – сказал он. – У меня нет времени. С днем рождения, и все прочее, но не заговаривай со мной сейчас, девочка. Мне надо поговорить с одним человеком.
– Вы знакомы с мистером Укриджем?
– Нет. И не желаю. Но я знаю, он украл… – фраза завершилась жутким клокотанием в горле, и я увидел, что он уставился на стол. Стол принадлежал моей тетке и был единственным предметом в комнате, который там оставили птички без пиджаков, так что он сразу бросался в глаза. – Боже мой! – сказал он.
И перевел на меня взгляд, точно пылающую ацетиленовую горелку. Не знаю, как именно лечат печень в Харрогите, но им следует найти другой способ. Нынешний неэффективен. Этому стервятнику он явно не принес ни малейшей пользы.
– Боже мой! – сказал он еще раз.
О.Б.И. выплыл на поверхность.
– В чем дело, Филип? – осведомился он с раздражением, только что кончив кашлять в связи с крошкой кекса, угодившей не туда.
– Я скажу тебе, в чем дело! Я только что заглянул в свой сад и обнаружил, что он ограблен – ограблен! Вот этот человек оборвал все розы, какие только цвели там. Мои розы! Теперь это бесплодная пустыня.
– Это правда, мистер Укридж? – осведомился О.Б.И.
– Разумеется, нет, – сказал я.
– Ах нет? – сказал Стервятник. – Нет, э? Так откуда эти розы? В саду при этом доме нет ни одного розового куста. Черт побери, я бывал здесь не один раз и знаю, о чем говорю. Откуда у вас эти розы? Ну-ка, ответьте мне.
– Их подарил мне мой дядя.
О.Б.И. наконец одержал полную победу над кексом и саркастически усмехнулся.
– Ваш дядя? – сказал он.
– Какой еще дядя? – вскричал Стервятник. – Где этот дядя? Покажите мне этого дядю. Предъявите его.
– Боюсь, это будет не так просто, Филип, – сказал О.Б.И., и мне не слишком понравился его тон. – Мистер Укридж как будто имеет таинственного дядю. Никто никогда этого дядю не видел, но создается впечатление, что он покупает мебель и не платит за нее, крадет розы…
– И солнечные часы, – вставил Стервятник.
– Солнечные часы?
– Именно. Увидев свой сад, я направился в Холл, и там посреди газона торчат мои солнечные часы. Мне сказали, что этот молодчик преподнес их Мертл.
К этому моменту я уже не был в наилучшей своей форме, но я сумел собрать достаточно старого доблестного духа, чтобы дать ему по лапам.
– Откуда вы знаете, что это ваши солнечные часы? – сказал я.
– На них мой девиз. И, как будто этого мало, он еще украл мою беседку.
О.Б.И. охнул.
– Твою беседку? – сказал он тихим, почти благоговейным тоном. Размах случившегося словно надорвал его голосовые связки. – Как он мог украсть беседку?
– Как, я не знаю. Наверное, по частям. Это переносная беседка. В прошлом месяце я заказал ее со склада. А теперь она стоит в глубине его сада. Говорю тебе, этому человеку место на привязи. Он – угроза обществу. Боже мой! Когда я был в Африке во время войны с бурами, батальон австралийцев присвоил один из моих складов. Но я никак не ждал, что столкнусь с этим в Англии, да еще в мирное время.
Корки, тут меня внезапно озарило. Я понял все. Спасибо слову «присвоить». Ту т я вспомнил все, что слышал про Австралию и ее присвоителей. Они умеют лямзить, Корки… И я не о летних костюмах, а о действительно существенных предметах, предметах жизненной важности, вроде солнечных часов и беседок – а не омерзительных летних костюмах, вообще непонятно для чего тебе требующихся, и ведь завтра ты его получишь совсем как новый.
Но впрочем, главное, что я все понял.
– Сэр Эдвард, – говорю я, – разрешите мне объяснить…
Но это было бесполезно, Корки. Они ничего не желали слушать. О.Б.И. прожег меня одним взглядом, Стервятник – другим, и, мнится мне, Мертл прожгла меня третьим, после чего они отбыли, и я остался в одиночестве.
Я подошел к столу и подкрепился остывшим жареным хлебцем – человек, стертый в порошок.
Минут через десять снаружи донесся веселый свист, и вошел Черезбрак.
– Вот и я, мой мальчик, – сказал Черезбрак. – Я принес яйца. – И принялся выкладывать их из всех карманов. Казалось, он обчистил все курятники в округе. – А где же наши гости?
– Ушли.
– Ушли?
Он огляделся:
– Хо! А где мебель?
