Но и дать по «Рыбе-меч» новый залп командир шлюпа не решился: они находились теперь очень близко друг от друга, в трюмах пиратского корабля могло быть много пороха, и мощный взрыв грозил накрыть военный корабль.
Шлюп вновь развернулся и стал отходить, очевидно, собираясь расстрелять пиратов с безопасного расстояния.
— Кажется, нам не выкарабкаться на сей раз, капитан! — мрачно воскликнул помощник Черной Бороды. — Они нас утопят, как слепых щенков!
— Молчать! — заорал Тич. — Балласт за борт! Воду из бочек — тоже за борт! Все за борт, кроме рома и пороха!
Его распоряжение выполнили в считаные минуты — пираты тащили мешки с балластом и выкатывали из трюма бочки с водой так поспешно, как не делали этого еще ни разу. Военный шлюп не успел отойти достаточно далеко — «Рыба-меч» вновь оказалась на плаву.
Увидав это, командир военного шлюпа, очевидно, пришел в ярость и приказал вновь идти на сближение со шхуной.
В последнее время у Черной бороды появилось приспособление, к которому уже стали привыкать военные моряки, которого по-прежнему боялись многие пираты: подзорная труба, добытая на захваченном пиратами голландском корабле.
Обычно Тич просто таскал ее у пояса, постоянно о ней забывая, и странно, что тонкий прибор до сих пор оставался не разбит и не поломан.
Так или иначе — военный с такими же, как у погибшего капитана второго шлюпа, белыми перьями на шляпе показался Черной Бороде знакомым, и тогда капитан флибустьеров вспомнил об уменьшающей расстояние трубке. Он поднес ее к левому глазу, удачно вспомнив, что при этом надо закрыть правый, и прямо перед ним оказалось лицо молодого военного офицера, только что опустившего такую же трубу. Его глаза горели, щеки залила краска гнева.
— А-а-а! — завопил вдруг Тич. — Так это же мой старый приятель! Эй, Мейнард! Морская крыса! Не забыл меня, паршивец?! Давай-ка чмокнемся бортами, да и разберем, кто кому и сколько должен!
— Я скормлю тебя рыбам, вонючая свинья! — долетел со шлюпа яростный крик командира. — Я тебе припомню адмирала Дредда!
— Это тебе надлежит его вспоминать, трус! — захохотал Тич. — Давай, ползи сюда, ублюдок! Я научу тебя плавать брюхом кверху!
Он развернул судно и приказал дать залп, но на этот раз промашку дали его пушкари — вернув себе плавучесть, «Меч-рыба» стала очень легкой, шла быстро, и пираты не учли этого. Ядра пролетели над шлюпом, даже его не задев.
— Перезаряжай! — вновь заорал Тич. — И готовьтесь идти на абордаж.
— Капитан! Второй шлюп остался на плаву! — крикнул в это время штурман. — Вон он, уже подходит к первому. Если обойдет нас справа, обстрел будет с двух сторон. Лучше нам отойти!
— К бою, я сказал, поганые трусы, пиявки, морские червяки! — пришел в неистовство капитан.
Со второго военного корабля и в самом деле ударили пушки, и вновь ядро упало на палубу «Рыбы-меч», уложив двоих или троих пиратов.
Грохот залпа почти слился с грохотом, раздавшимся почти одновременно над головами сражающихся. В разом потемневшем небе вспыхнула молния, а гром словно разломил небо пополам.
Те, кто увидел в этот момент лицо Черной Бороды, точнее, то, чего не скрывали густые черные заросли, были поражены переменой, происшедшей в облике флибустьера. Даже сквозь грязь, густой загар и копоть при вспышке следующей молнии стало видно, как смертельно побледнел Роберт Тич. Как ни глубоко сидели его маленькие глаза, пиратам показалось, будто они готовы выйти из орбит.
Со второго шлюпа, который, несмотря на полученные повреждения и потерю капитана, шел на помощь первому, тоже ударили пушки, и одна угодила в борт «Рыбы-меч». В обычном случае такой вызов взбесил бы Черную Бороду еще больше, но сейчас произошло обратное. Полоска кожи между шляпой и бородой еще больше побледнела, точнее, посерела, а вырвавшееся у капитана грязное ругательство прозвучало не грозно, но испуганно. Он повернул руль с такой силой, что шхуна накренилась, и крикнул во весь голос:
— Меняй паруса! Уходим из бухты!
Нельзя сказать, чтобы новая, неожиданная трусость свирепого капитана огорчила его команду. Флибустьеры отлично видели, что неравный бой с двумя прекрасно вооруженными военными кораблями едва ли сулит победу, по крайней мере цена ее может быть слишком велика, а если шхуна получит новые повреждения, то уже не сможет быстро уйти от преследования. С приходом грозы шторм, как ни странно, не усилился, скорее, напротив, стал стихать, значит, выход в море был в любом случае не опаснее сражения, и пираты охотно повиновались команде.
Новый залп, данный флагманским шлюпом, не догнал спасавшуюся бегством шхуну, а выйти, в свою очередь, из бухты и начать преследование лейтенант Мейнард не решился. Второй корабль, получивший серьезные повреждения, лишившийся мачты, пришлось бы оставить, его собственное судно тоже не осталось невредимым и в бурю должно было уступить «Рыбе-меч» в быстроходности, значит, риск был не оправдан.
Отпустив проклятие, едва ли менее злобное, чем вырвавшееся только что у Черной Бороды, командир флагмана, лейтенант королевского флота Роберт Мейнард приказал судам причаливать, с тем чтобы как можно скорее привести их в порядок.
Он еще надеялся, что «Рыба-меч» не сможет уйти далеко и поутру они отыщут ее где-то поблизости, на панамском побережье.
Глава 5
ПОДСЛУШАННЫЙ РАЗГОВОР
Отыскать Тича Мейнарду не удалось ни поутру, ни за наступивший день, ни за весь следующий. Хоть пират и не надеялся найти надежное и долговременное убежище на панамском побережье либо на островах Карибского моря, он тем не менее знал еще несколько мест, в которых на два-три дня ничего не стоило укрыться. Дольше не следовало: возле этих берегов он слишком долго разбойничал, и слишком многие местные жители, от губернатора до простых рыбаков, имели причины его ненавидеть. Он ухитрился стать врагом даже нескольких здешних индейских племен — раза три при высадке на берег его лихие молодцы, перепившись, крали из индейских селений женщин и убивали бросившихся на выручку мужчин.
Тем не менее, пользуясь низкой посадкой лишившегося балласта судна, Черная Борода уже наутро вошел в устье небольшой речушки, прекрасно укрытой от взглядов с моря длинной прибрежной косой. Густые заросли акации и тростника создавали впечатление, что коса отделяет от моря небольшой, узкий залив, и нужно было подойти к берегу очень близко, чтобы догадаться о присутствии речки. Она была глубоководна лишь в самом устье да мили на две вверх по течению, но во время сильных весенних дождей часто выходила из берегов, поэтому в ее пойме не было никаких поселений.
Кроме сломанных рей и небольшой бортовой пробоины, «Рыба-меч» не получила серьезных повреждений. Другое дело, что на берегу, заросшем в основном мелким кустарником, трудно было найти подходящий материал для ремонта, но пираты нередко оказывались в подобных ситуациях и умели из них выпутываться.
Несколько человек были отправлены вверх по реке в поисках древесины, другие занялись восстановлением запасов пресной воды и балласта, трое или четверо, ухитрявшиеся пить меньше других, то есть сохранявшие твердость руки, достали припрятанные в трюме арбалеты и занялись охотой на чаек, в изобилии круживших над устьем, где шныряло много мелких рыбешек. Охотились пираты и на водяных крыс — их в реке водилось немало. Стрелять из ружей и пистолетов, дабы не поднимать шума и не выдавать своего присутствия, было запрещено, но арбалеты легко помогли снабдить команду «Рыбы-меч» свежим мясом. Ко всему этому неизменно добавлялся ром, единственный груз, кроме пороха, который Черная Борода запретил выбросить за борт, дабы вернуть шхуне плавучесть.
