– Уверена, что молится, – твердо отвечаю я. – И лучше пусть она всех привлекает, чем эта француженка. Бесси вас любит, и она славная девушка. Она ничего не может поделать с тем, что король ее отмечает среди всех дам. Она едва ли может отказаться с ним танцевать.
Но Бесси не отказывается. Король пишет ей стихи, танцует с ней вечерами, дразнит ее, и она хихикает, как девочка. Королева с тяжелым животом сидит на троне, она настроена отдыхать и быть спокойной, она отстукивает ритм музыки унизанной кольцами рукой и улыбается, словно рада видеть, как Генрих, раскрасневшийся от возбуждения, танцует, как мальчишка, а придворные хлопают его изяществу. Когда королева дает знак уходить, Бесси удаляется вместе со всеми нами, но все знают, что она с другими дамами ускользает обратно в большой зал и они танцуют до утра.
Будь я ее матерью, леди Блаунт, я бы увезла ее прочь от двора: на что может надеяться молодая женщина, затеявшая роман с королем, кроме чувства собственной значимости на сезон, а потом брака с кем-то, кто примет объедки с королевского стола? Но леди Блаунт далеко на западе, а отец Бесси, сэр Джон, в восторге от того, что король восхищается его девочкой, он предвидит дождь милостей, владений и богатств, который на него прольется.
– Она ведет себя лучше многих, – тихо напоминаю я Катерине. – Ничего не просит и ни слова против вас не сказала.
– А что она может сказать? – с неожиданной обидой спрашивает королева. – Разве я не делаю все, что может сделать жена, разве я не разбила шотландцев, пока его даже не было в стране? Разве я не управляла страной, пока его нельзя было побеспокоить? Не читаю отчеты совета, чтобы освободить ему весь день для охоты? Не выбираю постоянно слова, пытаясь сохранить договор с моим отцом, хотя Генрих каждый день готов нарушать клятву? Разве я не сижу тихо, слушая, как он оскорбляет моего отца и моих соотечественников, называя их лжецами и предателями? Разве я не закрывала глаза на позорную любовницу-француженку, а теперь – на ухаживания за мистрис Блаунт? Разве я не делаю все, все, что могу, чтобы помешать Томасу Уолси втянуть нас в союз с французами, который разрушит Англию, мой дом, и Испанию, мою родину?
Мы обе умолкаем. Катерина раньше никогда не говорила ни слова против своего молодого мужа. Но и он раньше так открыто не шел на поводу у своего тщеславия и самовлюбленности.
– А что делает Бесси такой очаровательной? – зло спрашивает Катерина. – Она пишет стихи, сочиняет музыку, поет любовные песни? Она умна, талантлива, хороша собой. Но что в этом толку?
– Вы знаете, чего вы не сделали, – мягко говорю я. – Но вы это исправите. И когда у него будет ребенок, он станет любящим и благодарным, и вы сможете вернуть его к союзу с Испанией, увести из-под власти Томаса Уолси и прочь от улыбок мистрис Блаунт.
Она кладет руку на живот.
– Я сейчас этим и занята, – говорит она. – На этот раз я подарю ему сына. Видит Бог, от этого зависит все, а Он меня никогда не покидал.
Гринвичский дворец, Лондон, осень 1514 года
Но за три месяца до родов мы получаем дурные вести из Шотландии: сестра короля, вдовствующая королева Маргарита, оказалась достаточно глупа, чтобы выйти за глупца при своем дворе – за красавчика Арчибальда Дугласа, графа Энгуса. Одним махом она теряет право на регентство и опеку над двухлетним сыном и наследником и его братом, которому всего полгода. Молодожены прячутся в замке Стерлинг с детьми, а власть принимает новый регент Шотландии, Джон Стюарт, герцог Олбени.
Генрих и вся Северная Англия волнуются, что Олбени заключит союз с французами и пойдет против Англии. Но, прежде чем шотландцы успевают стать союзниками Франции, мы побеждаем их и здесь. Генрих принимает решение, что его дружба с Францией будет скреплена браком его младшей сестры Марии, и королеве приходится наблюдать, как ее золовка выходит за короля, которого Катерина считает своим врагом, врагом своего отца и обеих своих стран.
Принцесса Мария всем сердцем против этого брака – старый французский король почти годится ей в дедушки, – она в слезах прибегает в покои королевы и шепчет, что любит Чарльза Брэндона, что умоляла короля позволить ей выйти за Брэндона замуж. Она просит, чтобы королева встала на ее сторону и убедила Генриха, что сестре можно вступить в брак по любви, как и ему самому.
Мы с Катериной переглядываемся поверх склоненной золотисто-рыжей головы, пока принцесса плачет, уткнувшись лицом в колени королевы.
– Ты принцесса, – ровным голосом произносит Катерина. – Тебе по рождению положены богатства и власть, но тебе не судьба выйти замуж по любви.
Генрих наслаждается возможностью быть по-королевски властным. Я почти вижу, в каком он восторге от собственной государственной решимости, с которой поднимается над жалобами сестры и жены, доказывая им, что он как мужчина и король лучше понимает, что нужно. Он не обращает внимания ни на яростно торгующуюся принцессу, ни на достойные возражения жены. Он отсылает принцессу Марию во Францию в благородном сопровождении дам и господ придворных; среди них мой сын Артур, чья слава турнирного бойца и склонность к опасным забавам продолжают расти.
Королева осторожно предлагает отправить с принцессой Марией во Францию Бесси Блаунт, и принцесса тут же спрашивает хорошенькую Бесси, не хотела бы она повидать французский двор? Принцесса Мария прекрасно знает, что ее невестка-королева удалилась бы рожать с куда более легким сердцем, если бы Бесси не танцевала с королем, пока она рожает. Но отец Бесси тут же отказывается от чести, предложенной дочери, и мы понимаем, что он подчиняется королю. Бесси не должна оставлять двор.
Однажды, по дороге в затененные покои королевы, я ловлю Бесси за руку – она одета для охоты и бежит в противоположном направлении.
– Бесси!
– Я не могу задерживаться, Ваша Милость! – поспешно отвечает она. – Меня ждет король. Он купил мне новую лошадь, и я должна пойти на нее взглянуть.
– Я вас не задержу, – отвечаю я.
Конечно, я не могу ее задержать. Никто не может повелевать фавориткой, избранной королем.
– Но я хочу вам напомнить, что вам не следует высказываться против королевы. Она тревожится в своем уединении, и все вокруг сплетничают. Вы ведь не забудете, Бесси? Вы не хотите навредить королеве Екатерине.
– Я никогда не сделаю ей ничего дурного! – вспыхивает Бесси. – Мы все, ее дамы, любим ее, я все сделаю, чтобы ей услужить. И отец мне велел не говорить ничего, что обеспокоит короля.
– Ваш отец? – повторяю я.
– Он сказал мне, что, если король что-нибудь мне скажет, я не должна ничего говорить про здоровье королевы; только заметить, что мы из плодовитой породы.
– Плодовитой породы?
– Да, – говорит она, довольная, что помнит наставления отца.
– Вот как? – в ярости произношу я. – Что ж, если вашему отцу нужен в доме безымянный ублюдок, пусть пеняет на себя.
Бесси краснеет и отворачивается от меня, ее глаза наполняются слезами.
