Рейс Логан встал в полный рост и подошел к двери аптеки, прикидывая, сможет ли он дойти незамеченным до дверей банка. Исключено. Его охватил страх. И ярость. Если этот мальчишка уцелеет — Боже милостивый, прошу тебя! Мой сын! Мой сын! — уж он ему покажет где раки зимуют!
Но злому року, видно, мало было того, что его сын оказался в смертельной опасности: банкир увидел Хани, мчавшуюся галопом верхом на Нарциссе. Она остановилась у банка.
Сдавленным голосом Рейс что-то крикнул, предупреждая ее, но Хани уже соскочила с лошади и вошла в банк.
При ее появлении Гидеон сунул пистолет в кобуру и выругался.
Дуайт Сэмьюэл, сидевший на корточках перед сейфом и засовывавший в мешок банкноты, осклабился:
— Глядите, кто пришел! Займись ею, Гидеон. Ведь ты у нас умеешь ублажать женщин.
Гидеон нахмурился и, схватив девушку за руку, потащил в дальний угол банка. Он был зол и ругался без остановки, стараясь не показать, как боится за ее жизнь.
— Пока я с тобой, ты в безопасности, Гидеон. Никто не выстрелит из боязни попасть в меня.
— Помолчи, — прошипел он. Ему хотелось защитить Хани своим телом или по крайней мере запихнуть ее под массивный письменный стол.
Дуайт уже почти опустошил сейф. Стрелок, стоявший у окна, крикнул:
— На улице ни души. Похоже, нам без особого труда удастся смыться.
На улице, разумеется, ни души, подумал Гидеон. Но когда он подкрадывался к банку, то кожей чувствовал присутствие вооруженных людей за окнами домов. Ощущал, как десятки глаз сверлят его взглядом, как бьются, словно барабаны на параде, сердца людей, наблюдающих за ним из засады. Чья пуля предназначена для него? Может, Рейса Логана?
— Гидеон, позволь мне помочь тебе выбраться из всего этого. — Шепот Хани вернул Гидеона к действительности.
Дуайт тронул его за плечо.
— Мы взяли все. Пошли. Хочешь взять ее в заложницы?
— Нет, — покачал головой Гидеон. — Она нам будет только мешать. Вы идите, а я позабочусь о том, чтобы она осталась.
— Как ты уже не раз делал, а, кузен? — Обернувшись к девушке, Дуайт ухмыльнулся, бросив на прощание: — Благодарю вас, мисс, за ваш вклад в наше успешное отступление.
— Дуайт! — окликнул его Гидеон.
— Что, Гид?
Гидеон на секунду запнулся. Но менять что-либо было поздно. Да и стоит ли? Смерть подстерегала Дуайта за дверями любого банка. Как Джесси, как всех других. Они всегда знали, что каждый ограбленный банк мог оказаться последним. Сегодня настал черед Дуайта, и Гидеон не сомневался, что кузен не задумываясь начнет пальбу, убивая невинных людей.
— Ничего. Ничего такого, чего бы ты не знал, кузен. Я вас догоню, как только позабочусь об этой женщине. Здесь есть другой выход? — спросил он, как только Дуайт скрылся за дверью.
— Иди за мной.
Хани отодвинула задвижку на двери позади кассы. Она уже хотела ее открыть, но Гидеон остановил ее.
— Подожди. Сними нижнюю юбку, Эд.
— Что? На мне нет нижней юбки.
— Нам нужно что-нибудь белое. Носовой платок или что-нибудь в этом роде. — Гидеон огляделся. Может быть, снять рубашку? Она не совсем белая, но вполне может сойти за символ капитуляции.
— Надо скорее выбираться отсюда, — поторопила его Хани. — Здесь тупичок и никого нет. Пошли.
— Хани! — Гидеон попытался ее остановить, но не успел: дверь распахнулась.
— На пороге стоял паренек с ружьем.
Выстрел прозвучал почти одновременно с криком Хани:
— Зак! Не надо!
В то же мгновение мир за окнами банка взорвался ружейными выстрелами, звоном стекла и истошными криками. Гидеон сидел на полу и держал на руках окровавленную Хани. Дверь была все еще открыта, ружье валялось в пыли, но Зак исчез.
Когда перестрелка затихла, Гидеон очнулся от властного голоса:
— Отдай ее! — Гидеон почувствовал холодок металла у своего виска. — Отпусти мою дочь, Саммерфилд.
Нет. Никогда. Он никогда ее не отпустит. Только сильный удар сапогом в бок и прикладом по голове заставил его разжать руки.
Глава двадцатая
Охранник с бычьим затылком ткнул Гидеона прикладом.
— Пошевеливайся, бандит. Тебя люди ждут.
— Ну и пусть ждут. — Чтоб они сгорели в аду!
В длинном коридоре было холодно, и Гидеон замерз в тонкой рубашке, которую ему выдали взамен его собственной — грязной и пропотевшей. Но у него отняли шнурки и ремень. Господи, если им так не терпелось увидеть наконец, как он сдохнет, зачем было лишать его возможности самому отправиться на тот свет?
Он еле волочил ноги в тяжелых кандалах, к тому же все время приходилось поддерживать локтями спадавшие без ремня штаны. Ожидавшим наверняка понравится его жалкий вид.
— Стой! — скомандовал охранник перед какой-то закрытой дверью.
Гидеон ухмыльнулся. Обычно это вызывало ярость охранника и он получал удар либо локтем в живот, либо тяжелым башмаком по ноге.
— А я никуда и не собираюсь, босс.
В ответ охранник лишь нахмурился.
— Я привел заключенного! — крикнул он кому-то за дверью.
— Входи!
От удара прикладом по почкам Гидеон влетел, спотыкаясь, в комнату. Яркий свет из большого а окна ослепил его.
Рейс Логан и еще несколько человек сидели за столом в дальнем конце комнаты. На секунду Рейсу показалось, что он видит перед собой вовсе не узника и даже не человека, а отощавшего волка. Он невольно сжал кулаки.
Серые волчьи глаза постепенно привыкали к яркому свету и наконец, скользнув по лицам сидевших за столом, остановились на Рейсе В его взгляде не было ни удивления, ни надежды, ни теплоты. Была лишь печаль . и, что поразило банкира больше всего, , — достоинство.
Почти бессознательно Рейс расслабился. Наклонившись к сидевшему рядом человеку, он сказал:
— Начинайте, губернатор.
Через час, когда за его спиной с лязгом захлопнулись тюремные ворота, Гидеон почувствовал, как его насквозь пронизывает холодный ноябрьский ветер. Несколько месяцев тому назад он бы и внимания не обратил на погоду. А теперь она была досадным напоминанием о том, что за стенами тюрьмы жизнь шла своим чередом.
Гидеон сделал несколько шагов, радуясь тому, что на ногах больше нет кандалов. Он оглянулся на приземистое, из красного кирпича здание тюрьмы и удивился тому, что ничего не чувствует: ни радости, ни благодарности, ни просто облегчения оттого, что на свободе. Если бы сейчас ворота снова открылись и ему сказали, что вышла ошибка и надо вернуться, он бы лишь равнодушно пожал плечами и снова перешагнул порог тюрьмы.
