В течение этого дня Марта трижды звонила в отель, спрашивая, не было ли для нее сообщений. Она была уверена, что Джош позвонит.
Должен позвонить. Не может же он просто уйти и закрыть за собой дверь, как будто этой ночи не было!
Но Джош не звонил.
Отправляясь в больницу на интервью с пациенткой доктора Баскина, Марта чувствовала, что нервы ее взвинчены до предела.
По счастью, беседа с пациенткой ее немного отвлекла. Женщина в кокетливой розовой пижаме, с накрашенными губами и тщательно причесанными волосами была оживлена и разговорчива. Трудно поверить, что всего сутки назад эта женщина лежала на операционном столе!
Словоохотливая пациентка подробно рассказывала Марте о своей травме и ее лечении. Все ее рассказы неизменно сводились к похвалам доктора Баскина. Автокатастрофа и последовавшие за ней месяцы страданий и томительной неопределенности теперь стали для этой женщины далеким прошлым.
Рассказ ее снова напомнил Марте о Джоше. Однако благодаря искусству Джеральда история этой женщины получила хороший конец. Она сможет свободно двигаться и путешествовать по всему миру…
Когда Марта вышла из палаты, к ней подошел Джеральд.
— Не хотите кофе? — предложил он.
— С удовольствием, — ответила Марта.
Он повел ее в кабинет, где уже кипела кофеварка. Разливая кофе по чашкам, Джеральд заметил:
— Я знаю, что потребляю слишком много кофеина, однако кофе меня подбадривает… особенно в это время дня.
— Меня тоже, — согласилась Марта. — Хотя, стоит мне выпить больше обычного, я начинаю нервничать.
— Мне кажется, — заметил Джеральд, — вчера вечером вы начинали нервничать всякий раз, как мы с Джин оставляли вас с Джошем вдвоем. И еще мне показалось, что, когда я танцевал с вами, он был от этого не в восторге.
— Он пылал праведным гневом, — саркастически ответила Марта и добавила: — Джерри, это долгая история.
— Связанная с кольцом на пальце?
— Да.
— И с Тони, с которым вы помолвлены?
— Да. Я знаю, это звучит совершенно безумно. Это и есть безумие. Я расскажу вам об этом… как-нибудь потом, — уклонилась она от ответа.
Джеральд улыбнулся:
— Вас понял, умолкаю.
— Спасибо. Я просто не готова говорить об этом сейчас.
— Тогда я задам другой вопрос, — предложил Джеральд. — Если ваша помолвка несерьезна и с Джошем Смитом вас ничто не связывает, может быть, поужинаете со мной, пока вы в городе?
— А Джин?
— Мы с ней просто друзья, — ответил Джеральд и снова улыбнулся: — Впрочем, это слово таит в себе бездну оттенков!
— Да, пожалуй. Джеральд, я с удовольствием поужинаю с вами. Если…
— Если я пообещаю оставаться для вас «просто другом»? — лукаво усмехнулся доктор Баскин.
Марта улыбнулась в ответ.
— Вот именно.
— Даю слово. Как насчет субботнего вечера?
— Отлично. В воскресенье я улетаю в Пенсильванию. Несколько дней меня не будет.
— Опять какой-нибудь фоторепортаж?
— Да, и, кроме того, я хочу навестить семью. Точнее, отца и братьев. Моя мать умерла.
— Марта, прошлым вечером Джош говорил Джин что-то о вашем возвращении в Лондон. Вы там живете?
— Жила последние два года.
— Еще он сказал, что в начале лета вы выйдете замуж. За того самого английского друга?
— Джеральд! — с осуждением посмотрела на него Марта. — Мне кажется, мы договорились…
— Знаю, знаю, — рассмеялся он. — Но, Марта, вы дразните мое любопытство.
— Честно говоря, — ответила Марта, — я действительно собираюсь в Лондон, но ненадолго. И не знаю, что будет дальше.
— Перед вами — целый мир, — с завистью заметил Джеральд Баскин.
Марта улыбнулась в ответ, но улыбка вышла слабой и тут же погасла.
Глава 12
Городок Эстертаун, штат Пенсильвания, располагался почти в центре квадрата площадью четыреста восемьдесят квадратных миль, где находились богатейшие в мире залежи антрацита.
Город стоял на угле в буквальном смысле слова. От угля шло его благосостояние, от угля же — и все его беды. Марте вспомнились слова отца: он рассказывал, что во времена его детства во всем городе не было ни одной семьи, где бы не погиб в шахте муж, брат или сын.
Сейчас шахтерское дело стало гораздо безопаснее, чем в те времена, когда семнадцатилетний Джереми Бреннан впервые пришел на работу в Белденовские шахты. Однако, несмотря на технический прогресс, опасность существовала, и время от времени происходили несчастья. Пятнадцать лет назад Бреннаны потеряли одного из шестерых мужчин в семье. Джо, старший из братьев Бреннанов, погиб под обвалом в двадцать три года; Марте тогда было семнадцать. Она очень любила брата и до сих пор не могла вспоминать о нем без глубокой душевной скорби.
Мысли о Джо и его гибели невольно потянули за собой мысли о матери. Мэри Бреннан так и не оправилась после смерти старшего сына. Из нее как будто ушла жизнь. Когда Марта была маленькой, эта веселая розовощекая женщина была настоящей душой большого дома. Но после смерти Джо она стала молчалива, замкнута и бледна, как привидение, — может быть, оттого, что почти не выходила из дому. Однажды она призналась Марте, что не может смотреть на возвышающиеся над городом башни шахт.
Погода в Эстертауне в этот раз была нисколько не лучше, чем в предыдущий ее приезд. На фоне грязно-серого неба четко вырисовывались обнаженные черные кроны деревьев. Река катила свои стальные воды по неизменному руслу.
В последний раз Марта летела сюда из Лондона. Братья Джим и Хенк встретили ее в аэропорту в Филадельфии и довезли до места на машине. Сегодня же ей пришлось нанять машину и отправиться в путь самой. Хотя холод стоял поистине зимний, на дорогах не было ни снега, ни льда, и Марта без всяких приключений добралась до Эстертауна.
На последних милях на Марту нахлынули воспоминания. В этом городе она провела детство и отсюда уехала сразу после окончания школы.
Марта была очень огорчена, когда ее братья Джим, Хенк и Том пошли по стопам отца и Джо и сразу после окончания школы устроились на шахту. Только Берт нарушил семейную традицию. На следующий день после выпускного вечера он записался в армию и вернулся домой, только получив сержантские погоны. И снова уехал. Это случилось около восьми лет назад, и с тех пор никто из семьи не видел Берта. Он присылал письма, изредка звонил, но не приехал даже на похороны матери. Сейчас его часть, кажется, размещалась где-то в Германии.
Проезжая по сумрачному городу, Марта вспоминала картины детства и юности и интерпретировала их с новой, профессиональной точки зрения. За прошедшие годы ее мастерство достигло высот, о которых она не могла даже мечтать: что ж удивительного в том, что многое теперь виделось ей по-другому?
