— Дай сигарету, милый. Спасибо. Ну и что твоя Эгина?
— Во-первых, не Эгина, а «Энигма», во-вторых, все это уже каменный век. Сейчас в моем отделе такая техника… Супер! И я…
Минут через пятнадцать Люсьен обнаружил откровенно «спящую» Гали, по-детски подложившую руку под румяную щечку.
— Ну уж спать-то я тебе не позволю! — Выскочив из пижамы, Люсьен прыжком очутился рядом с любовницей.
А Гали и не думала спать.
— Дорогая, чуть не забыл, — Люсьен потянулся в блаженной усталости. — Мы собирались в субботу на бега, но — увы — не получится.
— Это еще почему?
— Серьезное дело.
— Партнеры по карточному столу? Знаешь, милый, в последнее время мне что-то не нравится твое поведение. Может, нам…
— Гали, дорогая, любимая, но у меня же все-таки ответственная работа. — Люсьен чуть не плакал от страха, что может потерять любовницу. — Вот ты никогда не слушаешь, когда я тебе рассказываю, чем я занимаюсь.
— Ну и при чем тут суббота? — капризничала Гали. — Не смей прикасаться ко мне. Отодвинься, жарко.
— Хотя бы теперь выслушай, умоляю. Именно в ближайшую субботу сотрудники нашего отдела должны присутствовать на вокзале и наблюдать за погрузкой. Точнее, организовать ее и проследить до отправления поезда.
— В министерстве иностранных дел Франции — трудовой субботник? Наших гоняют на овощную базу и картошку по осени собирать, а ваши клерки мебелишку грузят? Забавно.
— Почти. Только наш груз не столы и стулья, а шифровальные машины для посольства Франции в Советском Союзе. — Люсьен уже не замечал, что перешел границы допустимого.
— Ты не перегрелся, милый? Шифровальные машины, как ты их называешь — чудеса техники, погрузят в товарняк словно дрова?
— Ну да, — обрадовался окончательно потерявший разум Люсьен. — Оформят соответственно, и посольство получит их как груз, не привлекая внимания.
— И почему я должна тебе верить? — начала сдаваться Гали.
— Потому что у тебя нет иного выхода, — заорал Люсьен, понимая, что прощен. — Теперь можно прикоснуться к вашему величеству?
Утром, когда Люсьен ушел в министерство, Гали вызвала парижского куратора операции «Расстроенный рояль» на срочную встречу, позвонив в консульство СССР и спросив у секретаря, готова ли виза для г-на Лафевра. Это была условная фраза. Через три часа они встретились в парке Рояль Монсо.
— Борис, в эту субботу с вокзала Сен-Лазар в товарном вагоне номер три МИД отправляет в СССР шифровальные машины для дипломатической почты. Техника последнего поколения.
— Все?
— Все.
— Молодец!
Через час информацию, полученную от Гвоздики, обсуждали в Первом главном управлении КГБ СССР. На следующий день уже установили маршрут, по которому отправится в Москву специальный состав из Парижа. Выяснилось также, что данный товарный вагон номер 3 следует без сопровождения охраны. В такое даже было трудно поверить… В Польше во время стоянки поезда группа специалистов из оперативнотехнического управления и офицер Первого главного управления аккуратно вскрыли посольские контейнеры и обработали деликатный груз в полном соответствии с заданием.
— Ну как, дорогой, погрузили дровишки? — Воскресным днем любовники нежились на травке скверика Vert-Galant. Скверик носит прозвище, данное Генриху IV — «пылкий любовник». Садик, раскинувшийся на острове Сите, напоминает очертаниями палубу корабля, медленно плывущего по волнам Сены. Великолепная панорама открывается с этих берегов, а сверху покровительственно наблюдает за влюбленными потомками самый галантный король Франции.
— Да, все хорошо. Муторно только возиться, потом в министерство вернулись — всё копошились с бумагами.
— Надеюсь, в ближайшее время субботников не предвидится?
— Лет на двадцать гарантирую: все субботы — наши. — И Люсьен захохотал.
— Чудесно. Идем обедать?
— Согласен. Предлагаю в следующую субботу отправиться в Версаль. Принимается?
— Без возражений! — воскликнула Гали. Похоже, Анатолий-то оказался прав — Люсьен и думать забыл о долгах. Понравилось парнишке верить в русских женщин, которые одевают, обувают и содержат мужчин. Что ж, дружок, пришла пора расставаться.
Она лежала в ванной, погрузившись в душистую пену, наслаждалась нежным ароматом фиалок. Нажала клавишу кассетного магнитофона «Сони». «Que Sera, Sera…» — пела Дорис Дэй. В холле зазвонил телефон. Перезвонят, если очень надобно. Гали вытянулась и закрыла глаза. «Я не могу тебе дать ничего, кроме любви, мой малыш», — искренне обещала голливудская звезда в своей следующей песенке. Телефонную трубку Гали подняла спустя три часа, хотя несчастный аппарат надрывался почти без перерыва. Должен, в конце концов, человек отдохнуть? Она прекрасно знала, кто сходит с ума на том конце провода. Люсьен.
Он влетел в квартиру как безумный:
— В твоих руках моя жизнь!
— Сядь. Выпей. — Гали подала любовнику бокал неразбавленного виски. — Успокойся и все расскажи по порядку.
— В казино, ты понимаешь, люди знакомятся, это в порядке вещей. Сложилась компания, ни к чему не обязывающая, и у нас. Трое. Вполне приличные люди. Один — менеджер у Кардена, второй — биржевой маклер, третий служит в банке. Мы подружились, стали встречаться не только за игрой: сидели в баре за кружкой пива, говорили о разном. Однажды Жерар — тот, что из банка, — предложил: «А не отправиться ли нам, друзья, ко мне домой? Жена с детьми на Ривьере. Стол карточный имеется — по моему заказу сделан. Решайте. Вы, Люсьен, как, не возражаете?»
— И ты, болван, конечно, согласился.
— Ну да, мы все согласились.
— Дальше! Не тяни, ради всего святого.
— Сели. Начали партию в покер.
— Ну?
— Мне страшно не повезло. Ужасно. — Руки Люсьена, красивые, холеные, тряслись, как у последнего пьянчужки. Он совершенно не владел собой, но Гали не знала снисхождения.
— Сколько?
— Пятьдесят тысяч…
— Повтори!
— Пятьдесят тысяч франков. Срок — три дня. — У Люсьена начиналась истерика. — Гали, любимая, прошу. Выручи. В последний раз. Клянусь.
— Нет!
— Умоляю, помоги. Хочешь, на колени перед тобой встану…
— Довольно! С меня хватит. Я сыта по горло твоим нытьем, твоими картами. Ты мне надоел. Уходи и не возвращайся!
— Гали, ты не бросишь меня. — Самообладание окончательно покинуло мужчину.
— Пошел вон! И если сам не уйдешь — вызову полицию.
Когда за несчастным экс-любовником хлопнула дверь, Гали с облегчением опустилась в кресло. Ну слава богу — финита ла комедиа. «Он действительно мне изрядно опротивел…» Ничего — свою дорожку Люсьен сам протоптал. Она хихикнула, вспомнив, как знакомый по общим махинациям торговец-ювелир, товар которого поступал исключительно через контрабандистов, представлял ей «менеджера от Кардена», «банковского служащего» и «биржевого маклера».
