Но теперь Вайолет уже превращалась, поэтому единственное, что я мог сделать, чтобы исправить свою ошибку, — это помочь ей справиться с трансформацией. Изо всех сил я поспешил к ялику. Под парусиновым покрывалом происходило какое-то движение.
— Вайолет! — воскликнул я, опустившись рядом с ней на колени.
Ее глаза были широко распахнуты, расширенные зрачки словно затянуты мутной пленкой. Я крепко прижал ее к себе, мечтая только о том, чтобы хоть как-то облегчить ее страдания. Но все, что я мог сделать, — лишь дать ей возможность покинуть мир, в который она пришла человеком, не обагрив руки кровью.
— Стефан, — прохрипела Вайолет, пытаясь сесть.
— Нам нужно идти, — сказал я, поднимая ее на ноги. Дамон, наверное, ищет ее сейчас, чтобы убедиться, что трансформация завершена. Я знал, что мне надо еще вернуться в пакгауз за Корой, но я не мог так рисковать. Оставалось надеяться, что вербена защитит Кору вместо меня.
Я немногим мог помочь Вайолет, но мог хотя бы дать ей шанс выбирать, рассказав о том, что с ней происходит и что ждет ее впереди. Это невыносимо страшный выбор, но она сможет сделать его сама. Возможно, это будет последний ее самостоятельный поступок. И Вайолет заслужила сделать выбор в спокойном и безопасном месте. В такое место мне и нужно было ее сейчас отвести.
— Пойдем, — позвал я Вайолет, помогая ей подняться.
Крепко прижав к себе девушку, я побежал — сначала неловко, потом все быстрее и быстрее, пока не достиг максимальной вампирской скорости. Раз или два мне показалось, что мелькнула отодвигаемая занавеска на окне или появилась какая-то тень. В какой-то момент мне даже послышались шаги за спиной. Но это лишь прибавило мне сил, и я побежал еще быстрее, пока не остановился у входа в наш отель. Тут я задумался. Дамон знал наш адрес. Здесь было небезопасно. Я посмотрел на Вайолет. Вид у нее был по-прежнему растерянный, и она стремительно слабела.
— Вечеринка? — Вайолет села, придерживая голову руками. — Шампанское… Я что — напилась?
Как мне хотелось сказать — да! Как бы я хотел облегчить ей боль, которая ждала ее в ближайшие несколько часов. Но она заслуживала большего. Я не стал обманывать ее, когда нашел, и не буду лгать ей сейчас. Я должен быть уверен, что она осознает, какой выбор ей предстоит. Это было самое малое, что я мог для нее сделать. Я вспомнил, как по дороге лицо ее осветилось, когда мы видели театр «Гайэти», и мне пришла в голову одна идея.
— Давай пойдем в театр, — предложил я Вайолет.
— В театр? — Она удивленно моргнула, словно не поняла, куда я ее зову. Я не винил ее. Положение ее было ужасным, хотя она и осознавала это, но ответ ее прозвучал так, словно я приглашаю ее на церковное собрание.
Я кивнул и помог Вайолет подняться на ноги. Вместе мы медленно отправились по пустынной булыжной мостовой в сторону театра. Светало.
Фонари напротив «Гайэти» были погашены; дверь служебного входа висела на ржавых старых петлях, и взломать ее не составило труда. Я облегченно вздохнул, едва мы оказались внутри театра. Здесь было темно. Но здесь нам хотя бы не грозила встреча с Дамоном.
— Это что, еще одна вечеринка? Мне кажется, я к ней не готова. — В голосе Вайолет сквозило такое невинное разочарование, что сердце мое сжалось от боли.
Я заставил Вайолет сесть лицом к сцене в одно из продавленных кресел красного бархата, и примостился рядом.
— Я привел тебя сюда, потому что знаю, как ты любила театр. А то, что я собираюсь тебе рассказать, будет не просто осознать и принять, — пояснил я Вайолет, щурясь в темноте. Мне гораздо легче было разговаривать, не видя перед собой ее лица.
— Дамон, — начала Вайолет и содрогнулась. — Он был так мил. Он познакомил меня со всеми своими друзьями. А потом…
— Он напал на тебя, — вяло произнес я.
Вайолет скривилась, но возражать не стала.
— Я помню, как пила шампанское. И я смеялась, а потом… Не знаю. Как будто с этого места в моей памяти начинается пустота, — призналась она и беспомощно затрясла головой.
Я покрутил на пальце свое кольцо с лазуритом. Когда-то давно, во время моего собственного превращения, служанка Катрины Эмилия объяснила мне, что со мной происходит. Именно она и подарила мне это кольцо. Катрина попросила ее отдать одно мне, одно — Дамону. Эмилия была веселая и спокойная, она сумела дистанцироваться от моих страданий. С Вайолет я так не мог.
— Стефан! Что со мной происходит? — снова прохрипела Вайолет.
Я вложил ее ледяные пальцы в свою руку и произнес:
— Ты превращаешься. Тебя убил вампир. Дамон.
— Вампиры? — Она словно споткнулась на этом слове. — Это же только в книжках. О чем ты говоришь, Стефан?
— Нет, вампиры реальны. Я тоже вампир. И Дамон — вампир. И он мой брат. Мой настоящий брат, — произнес я, уставившись перед собой. Я ненавидел себя за то, что говорил сейчас. Но я был уверен, что гораздо хуже скрывать правду. — Мы выглядим как люди. Когда-то мы действительно были людьми. Мы вместе росли, вместе смеялись и плакали. Мы были одной семьей. Но теперь все не так. Мы выживаем только потому, что пьем кровь живых существ. Я питаюсь кровью животных. Мой брат — нет.
— Это означает, что я тоже теперь вампир, да? — дрожащим голосом произнесла Вайолет.
Я покачал головой.
— Нет, — твердо ответил я Вайолет. — Дамон убил твое человеческое тело, но перед этим дал тебе немного своей крови. Теперь, чтобы завершить превращение и стать настоящим вампиром, тебе нужно выпить человеческой крови. Если ты не сделаешь этого, твое тело умрет.
У меня возникло ощущение, что стены комнаты надвинулись на нас.
— Но, Стефан, я не понимаю. Если есть способ выжить, то почему тогда… — Она осеклась. Ее голосок звучал так невинно и растерянно, что внутри у меня все сжалось от жалости.
— Потому что не все так просто. Быть вампиром — не то же, что быть живым человеком. Ты постоянно охвачен жаждой крови, желанием убивать. Ты становишься совершенно другой личностью… — Я оборвал себя на полуслове, потому что Вайолет прижала руку к моей груди. Сначала мягко, а потом все сильнее и сильнее. Я удержался от желания оттолкнуть ее. Это был жест такой интимной близости, как бывает только между любовниками.
— Я не… Я не могу… — Ее лицо исказилось от ужаса, а рука все шарила по моей груди. — Там сердце не бьется, — наконец произнесла она, словно разом осознав все, что я пытался ей втолковать.
— Нет, не бьется, — согласился я терпеливо.
— А что, если я хочу… превратиться? Стать как ты?
— Я помогу тебе. Выбор за тобой. Но, прежде чем ты его сделаешь, серьезно подумай вот о чем. Это не настоящая жизнь. И жить вечно — не означает жить счастливо. Стоя в вечной тьме, ты все время наблюдаешь, как умирают люди, множество людей. Тебе приходится жить без солнечного света, в тени. И только ночью ты можешь выходить. Но ты не должна так жить, — добавил я, сжимая ее руку. — Ты принадлежишь светлой стороне.
