Странник обернулся и вопросительно выгнул седую бровь. Их разделяло около ста метров, но Егор различал его лицо, точно они были рядом.
– Я с вами, – крикнул он, поднимаясь с земли.
– Тогда на этом не поедем, – по-стариковски пробормотал странник, и размытая полоса электрички сразу умчалась.
Через секунду на ее место прилетела и так же, от горизонта до горизонта, расползлась новая тень. Четким и бесспорно материальным казался только небольшой фрагмент с открытыми дверьми и двумя соседними окнами, остальное растворялось, постепенно пропадая в колебаниях горячего воздуха.
Странник дождался Егора и, легонько подтолкнув его под локоть, шагнул за ним в тамбур. Разгона Егор не почувствовал, однако, посмотрев в затемненное стекло, обнаружил, что электричка несется на полной скорости.
Салон был пуст, на иное Егор и не рассчитывал. Странник сел так, чтобы смотреть вперед, по ходу поезда. Егор устроился в кресле напротив. Разницы не было, они видели одно и то же – холмы.
– Я думаю, правильно вашу метеослужбу разогнали, – буднично проговорил странник, похлопывая по мешку на коленях. – У вас одни дармоеды. Пусть дома строят, рыбу ловят – пусть делом занимаются. Ученых тоже пора. Толку от них нет, давно ничего не изобретают.
– И кто же нас разогнал? – Спросил Егор почти безучастно.
– Как сказать… Сами, естественным образом. В Близнеце все регулируется.
– Кем же?
– Близнецом.
– М-м… – протянул Егор. – Как поживает ваш соловей?
– Нормально. Пока Близнец про него не знает, соловью хорошо. Когда его найдут, он станет бесполезен. Он станет частью Близнеца. А пока он не поет – будет жить.
– Не поет? Почему?
– Говорю же тебе: Близнец про него не знает. Поэтому не может заставить его петь. Как запоет – сразу выпущу. Зачем мне кусок Близнеца? Он и так везде.
– Э-э… дедушка, мы уже не первый раз встречаемся, а как вас звать, я до сих пор…
– Как звать? По-всякому меня зовут, гражданин. Например, старой шкурой. Зовут лысым или просто стариком. По-всякому. Вот ты дедушкой назвал. Зови дедушкой, мне нравится.
– Шкурой?! Простите. И… лысым?.. И что, вы терпите? Вы не сопротивляетесь?
– Я все терплю, – со вздохом ответил странник.
– В этом, наверное, что-то есть, – не слишком искренне сказал Егор.
– Может быть…
Странник смотрел в окно, но не так, как смотрят все пассажиры. Его зрачки не двигались. Он не провожал взглядом ни ближние растеньица, ни дальние холмы. Он был равнодушен ко всему, что пробегало мимо поезда. И к самому поезду, кажется, тоже.
– А куда мы едем… дедушка? – Наконец, решился Егор.
– А куда хочешь.
– Я?.. Ну, в музей протоистории.
– В музей и едем, – спокойно сказал странник.
– Малый Китеж не по этой ветке.
Странник промолчал и отрицательно качнул головой – не Егору, а своим мыслям.
– Приедем скоро?
– Как ты хочешь. Если вопросов больше нет, уже приехали.
– А что спрашивать-то?
– Если нечего, то пойдем.
– Книга!.. Что за книгу вы мне дали?
– Сформулируй вопрос, я отвечу.
– Ну… о чем она?
– Обо всем.
– Нет, о чем конкретно? Как она называется?
– Как хочешь, так и назови.
– То – «как хочешь», это – «как хочешь»… Я, получается, прямо творец судьбы какой-то.
– Все творцы. Но ты – особенно. Вот твой музей.
Перед тамбуром торчал объемный указатель:
«Малый Китеж, Музей Протоистории, Окружная, 2-й километр».
Егор со странником спустились с платформы и направились к приземистому угловатому корпусу. Кусты, высаженные по периметру пустой автостоянки, пожелтели – похоже, навсегда.
Широкие стеклянные двери не реагировали. Егор отыскал в стене фотодатчик и помахал рукой – система не работала.
– Сами откроем, – сказал странник. – Помоги.
Они вдвоем взялись за створку и отодвинули ее настолько, чтобы можно было протиснуться.
Внутри валялся какой-то мусор, преимущественно бумага. Справа, на вешалках, кто-то оставил несколько ношеных плащей. Света не было – судя по духоте, здание обесточили полностью.
– Соловей-то ваш… – спохватился Егор.
– Ничего с ним не случится.
Раскидывая ногами газеты, Егор прошел в первый зал. Все шкафы и витрины были рачительно укрыты тканью. Он приподнял драпировку на каком-то экспонате, но под стеклом лежала лишь красивая табличка: «Карандаш. Дерево, графит. 312 г. до н. э.»
Егор сорвал другую тряпку: «Журнал мод. Целлюлоза, полипропилен. 287 г. до н. э.» На бархатной тумбе пропечатался темный прямоугольник – самого журнала там не оказалось.
Он метнулся к третьему стенду, к четвертому, пятому – везде одно и то же. От экспонатов оставались только таблички и иногда – выгоревший след.
Егор продолжал сдергивать занавеси, пока не кинул на пол последнюю. Сотни мутных поверхностей дробили его отражение, в косых лучах у окна роилась невесомая пыль. Стекло, ветошь, таблички. И никаких экспонатов.
В коридоре послышались хрусткие шаги. Егор с надеждой выскочил из-за стеллажа, но это был странник.
– Нет… Ты ищешь Старь? Ее здесь нет. – Он протянул Егору лист пластика с надписью «ОБНОВЛЕНИЕ ЭКСПОЗИЦИИ». – Во всех залах такие.
– Вы знали заранее?
– Конечно, гражданин.
– Обновление?.. Как их можно обновить? Или… постойте! Музей тоже разогнали? Вместе с метеослужбой?
– Никуда не денешься, – уныло отозвался странник. – Близнец нашел его. Не музей – вещи эти. Теперь он над ними властен. Он их вернет, разумеется, но они уже не будут настоящими.
– Что здесь настоящего? – Воскликнул Егор. – Скафандр, которому две тысячи лет?!
– Близнец старше, чем мы думаем.
– А камера? Она тоже настоящая?
– Камера внепространственного переноса? Это его вымысел. Пойдем, она тут. Ее он не забрал.
Странник поманил его пальцем и повел через боковой проход.
Слева, за прозрачной перегородкой, стояла транспортная камера – металлический куб высотой в три метра, или около того. Егор помнил, что видел ее разобранной, но ни швов, ни щелей ему отыскать не удалось. Камера выглядела монолитной и не такой обшарпанной, как прежде. Вполне работоспособной.
– Он о ней заботится, – пояснил странник. – Это же его детище. Как и все прочее.
– Вы мне не сказали, кто такой ваш Близнец.
