Этот случай послужил для Элизабет горьким уроком не только в том, что касалось неисправимого характера Роберта, но и привел ее к неутешительному выводу, что даже самый недостойный поступок Данморов лишь приводит к их дополнительному обогащению. Возможно, Гарольд Данмор действительно уповал на то, что Роберт, женившись, станет вести себя прилично. Элизабет тоже некоторое время верила, что они смогут наладить нормальную семейную жизнь. Именно поэтому она преодолела свое отвращение к нему и после рождения Джонатана снова стала спать с ним, надеясь, что он прекратит свои амурные похождения и станет любящим отцом семейства. Эта надежда разбилась навсегда, когда скандальная история с бедной девушкой стала достоянием общественности.
Другую, не менее наивную надежду Элизабет похоронила за многие месяцы до этого печального случая: вплоть до самых родов она верила, что Дункан все-таки заберет ее с этого острова и увезет куда-нибудь, все равно куда. За это время Элизабет уже сама перестала понимать, как она могла быть такой глупой, вообразив себе нечто подобное. Нельзя сказать, что капер старался держаться подальше от Барбадоса. На самом деле Дункан Хайнес на протяжении последних двух лет более-менее регулярно появлялся на острове. Он в обычной для себя манере обделывал свои темные дела с плантаторами и получал свою прибыль. Однако он избегал встречаться с Элизабет, а если они, что время от времени происходило, встречались по какому-либо общественному поводу на приеме, то он после вежливого приветствия тут же быстро отходил в сторону. А в последнее время именно Элизабет карала его своим невниманием и, как только видела его, даже издали, быстро уходила подальше от того места.
– Осторожно! – воскликнула Деирдре. – Там, впереди, в кустах…
Элизабет резко дернула поводья и в последний момент сумела остановить Жемчужину, не дав ей испугаться, потому что перед ними в кустах раздался треск и оттуда выскочил дикий кабан, весь покрытый листьями. Правда, он тут же с хрюканьем убежал. Элизабет щелкнула языком и стала гладить Жемчужину между ушами, пока кобыла не перестала нервно пританцовывать. Мерин стоически не сдвинулся с места. Его мало волновала здешняя фауна, потому что он родился и вырос на острове. Элизабет направила кобылу в объезд густого кустарника и затем выехала на открытое пространство. Она натянула удила Жемчужины и остановилась, чтобы насладиться пейзажем. Деирдре, однако, обеспокоенно посмотрела на небо и на положение солнца.
– Уже пора, – констатировала она.
– Я знаю, – со вздохом сказала Элизабет. – Еще пару мгновений. Несколько минут уже не сыграют роли.
Ветер дул здесь сильнее и был приятнее, он высушил ее мокрые после плавания волосы и остудил покрытую потом кожу. Перед Элизабет открылся вид на бухту, от которого у нее захватило дух. Извилистая тропинка вела от холма вниз к Бриджтауну. Отсюда город казался чем-то вроде широкой, сужающейся по краям россыпи игрушечных кубиков глинистого цвета, местами вложенных один в другой, с возвышающейся посреди поселения колокольней, а также складскими помещениями, расположенными вдоль доков. Движущийся лес мачт вырастал из гавани. Там стояли на якорях корабли всевозможных размеров – от еле держащихся на воде старых развалин так называемых «продавцов душ» весьма сомнительного происхождения до огромных купеческих кораблей с позолоченными палубными надстройками на корме и тщательно вырезанными и пестро раскрашенными фигурами на носу корабля.
За это время Барбадос, благодаря постоянно растущему экспорту сахара, стал излюбленным местом торговли, а также местом, куда сползались искатели счастья и всякий сброд. Среди них было довольно много таких, с которыми лучше бы не встречаться в темноте. В порту, как казалось Элизабет, было больше кабаков, чем в любом другом месте на свете, и самым известным заведением было «Chez Clair»[14].
Дом этот отличался тем, что был похож на яркую цветную кляксу. Он был выкрашен в яркий красно-коралловый цвет, и его можно было увидеть издалека, так что морякам, жаждущим удовольствий и попадавшим сюда со всех концов света, не приходилось тратить время на поиски заведения, предлагавшего вполне определенные услуги.
Взгляд Элизабет невольно упал на полукруглую бухту порта, и вскоре среди многочисленных кораблей она обнаружила изящный силуэт «Элизы». Она не сомневалась, что его капитан, этот мерзавец, был одним из постоянных и важных гостей Клер Дюбуа, а за поставки изысканных товаров, которые он привозил на Барбадос по заказу француженки, ему щедро платили натурой, и, возможно, оплату осуществляла лично рыжеволосая хозяйка этих апартаментов.
– Там, внизу, на якоре стоит «Эйндховен», – сказала Деирдре, протянув руку в сторону корабля Вест-Индийской компании, находившегося на краю бухты. – Придет ли на сегодняшний праздник мастер Вандемеер?
– Придет. Готова поспорить на что угодно, – сказала Элизабет, чей взгляд все еще был прикован к «Элизе».
– Прекрасно! – беззаботно воскликнула Деирдре. – Мисс Фелисити будет вне себя от счастья!
Элизабет решительно отвела взгляд от порта и одновременно пришпорила Жемчужину, чтобы та бежала быстрее. Мерин неторопливо следовал за кобылой и немного отстал. Элизабет проскакала мимо холма, поросшего пальмами, и приблизилась к внешней черте городка.
В поле ее зрения возник городской дом Данморов. Построенный не более трех лет назад, он был совсем новым, когда Элизабет поселилась в нем. Красота окрашенной в ярко-белый цвет виллы немного примирила ее и Фелисити с тяготами их дальнего пути. «Данмор-Холл», как все немного эвфемистически называли эту усадьбу, конечно, не мог заменить Элизабет ее родных апартаментов в Рейли-Манор, однако в этих широтах жилище Данморов было олицетворением максимального комфорта. Ни у кого на острове не было такого просторного и хорошо обставленного дома. Окруженный каменным забором выше человеческого роста, дом снаружи казался приземистым и несколько грубоватым из-за своих маленьких окон, однако, войдя в просторный внутренний двор, посетитель имел возможность полюбоваться щедрой архитектурой. Вход и большие парадные двери, обрамленные колоннами, размашисто спланированные помещения, лоджии на верхнем этаже, довольно широкие со стороны внутреннего двора, – все это производило приятное впечатление. К тому же повсюду росли яркие цветы, аромат и вид которых были усладой для глаз и обоняния. Кухня находилась в отдельном здании, так же как и конюшни для лошадей, и каретные сараи. Что касается слуг, то они проживали в отдельной части дома.
Свекор Элизабет тщательно, вплоть до мельчайших деталей, сам спланировал строительство этой прекрасной усадьбы и заплатил за нее целое состояние. Как он сам признавался, ему хотелось создать нечто такое, чего хватило бы на несколько поколений. Для него был немаловажен и такой аспект, как авторитет семьи, которого она заслуживает, поэтому шикарный дом должен был соответствовать тому положению, которое занимали Данморы в обществе. Тем более удивляло Элизабет то, что сам он редко находился в доме, явно предпочитая бо́льшую часть времени проводить на плантации Рейнбоу-Фоллз. Нельзя сказать, что его отсутствие было неприятно для нее или еще кого-то в этом доме. Слуги дрожали, боясь его гнева, и то же самое относилось к Роберту, который чаще всего старался куда-нибудь спрятаться, как только отец возвращался домой.
