Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
Англичане, поняв, что план окончательно размежевать бургундцев и французов удался, смело бросились на разрозненные отряды Карла Валуа, действовавшие в окрестностях Парижа. Так они старались уничтожить угрозу, то и дело нависавшую над столицей.
Сила притяжения вновь неумолимо сводила вместе бургундцев и англичан, которых не устраивало само существование королевства Карла Седьмого.
Небольшая, но бойкая армия Жанны ненадолго овладела Сен-Дени, сняла осаду англичан с города Ланьи и разбила их же близ крепости Шелль. Военная удача под Ланьи особенно вдохновила Жанну: она и ее капитаны Жан Фуко, Жеффруа де Сент-Обен и шотландец Уго Кеннеди разбили бургундскую банду знаменитого наемника Франке из Арраса, опустошавшего округу жестокими набегами. Жанна лично пленила его, но бальи Санлиса потребовал выдачи преступника, которого вскоре казнили на рыночной площади города. А у нее были свои планы на этого разбойника. Недавняя попытка впустить французов в Париж провалилась. Сочувствующие Карлу Седьмому горожане и военные во главе с Жаком Гийомом, участвовавшие в заговоре, были схвачены и казнены. На своего соратника Жака Гийома — вождя парижских заговорщиков, Жанна и хотела обменять бандита Франке, но потерпела неудачу.
В Ланьи, в доме, где остановилась Жанна, умирал ребенок. Младенец, едва появившийся на свет, трое суток не приходил в себя. Он посинел — ему не хватало воздуха. Трое суток родители и священник не отходили от него — они уже знали, что он не выживет, но перед смертью дитя должно было получить крещение! Девушка опустилась рядом с колыбелькой на колени, взяла крошечный кулачок в свою руку и стала молиться. Ее желание облегчить страдания ребенку было так сильно, что он открыл глаза. Все замерли — им явилось чудо! Ребенок зевнул — и родители упали на колени перед Жанной, пораженные великой благодатью, сошедшей с неба.
— Святая Жанна! — вырвалось у матери ребенка. Она обняла колени девушки и зарыдала.
Жан д’Олон и Франсуа Ковальон, стоявшие рядом, потеряли дар речи. Священник едва мог поверить своим глазам. Поневоле он вспомнил историю о Лазаре, рассказанную в Священном Писании. Историю о человеке, воскрешенном из мертвых самим Спасителем!..
— Храни тебя Господь, святая Жанна! — заплакал и отец ребенка, вставая перед ней на колени.
Священник успел окрестить новорожденного, который вскоре умер, но умер во Христе и был похоронен в христианской земле.
А Жанна думала: как случилось это чудо? Есть ли в том ее заслуга? Или — нет? И не великая ли гордыня — приписывать себе воскрешение младенца? Может быть, это искушение? Но если все же это благодать, и ей, Жанне, выпало притворить ее в жизнь, как бы она хотела совершить большее! Если бы она могла так просто оживить всю Францию, которая задыхалась от засилья бургундцев и англичан! Лечь на ее землю и обнять ее всю — руками…
Победы Жанны оказались временными и не приносили того успеха, которого она добивалась. Если бы у нее было такое войско, какое ей вверили под Орлеаном, она поставила бы на колени Филиппа Бургундского и выкинула бы из Парижа англичан! Но ее армию скорее можно было назвать большим отрядом.
Ей просто не хватало бойцов совершить тот подвиг, к которому она была готова.
Поэтому Филипп Бургундский одолевал французские крепости, и торжествовали ненавистные Жанне англичане: еще немного, и дорога между Па-де-Кале и Парижем будет полностью освобождена. И тогда они без боязни доставят в столицу Франции ее короля — юного Генриха Ланкастера. Чтобы возложить на его голову корону святого королевства!
Далеко от северных областей Франции, на Луаре, в замке Сюлли-сюр-Луар, Карл Седьмой тоже был мрачнее тучи. Он больше не тешил себя призрачными надеждами о «долговременном и надежном мире» с Бургундией. Но в отличие от Филиппа он-то выглядел в этой истории смешно, потому что оказался недальновидным и легковерным политиком. Тем более, неспособным держать слово. Теперь уже всем было ясно: до официального разрыва между Францией и самым могущественным герцогством Европы оставались считанные дни. Война шла в полный рост.
Хмуро поглядывая на придворных, в те дни Карл понимал: Жанна была права! И от этого она вызывала в нем еще большее раздражение. Едва ли не ненависть! По глазам своих рыцарей он читал, что они видят в нем труса, в который раз предавшего интересы Франции. И прав был Гильом де Флави, этот непокорный вельможа, нарушивший волю короля и не сдавший Компьен бургундцам.
Теперь этот город поистине был новым Орлеаном — северным оплотом Франции в войне с англо-бургундской коалицией.
В боевом доспехе, на белом коне, под гордым бургундским стягом, герцог смотрел на Уазу. Весна входила в этот мир. Смело, вдохновенно. И весною было объято его сердце. Все способствовало его победам, и каждый новый шаг приближал его к долгожданной цели! Перед герцогом Бургундским открывался свободный путь — на Шуази. Как долго он ждал этого! Его кузен хотел, чтобы он взял Компьен сам — прекрасно! Но теперь он не будет мелочиться — он возьмет по дороге не один город и не три, как было обещано по «шутовскому миру» (договор с Карлом он называл только так), теперь он возьмет штурмом десятки городов!
Отважное бургундское войско стояло за его спиной. Он взял Нуайон, отдохнул от баталий неделю и, оставив в городе роту капитана де Савеза, продвинулся до Пон-Левека и стратегически важного моста через Уазу. Тут останется рота англичанина Монтгомери. А сам он во главе войска двинется вдоль Уазы — к Шуази, северному форпосту Компьена. Два дня ходу, и он на месте. Авангард Жана Люксембургского, его любимца с иссеченным лицом, кривого на один глаз, но твердого, как скала, будет расчищать дорогу перед основным войском, обремененным тяжелой артиллерией и внушительным обозом.
Вот к нему подъехал граф Люксембург — на изуродованном лице его вассала радости было не меньше. Они оба грезят победой, и они получат ее!
— Ваша светлость, — поклонился граф, — депеша от англичан. — Он протянул ему свиток.
— Читайте, граф, — глядя вдоль реки, сказал Филипп.
Люксембург сорвал печать, развернул свиток.
— «Светлейший герцог Бургундии, наш кузен, друг и верный союзник! Дабы ваши победы над самозванцем Карлом Валуа стали еще более скорыми, мы посылаем к вам рыцарей графа Хандингтона и лорда Арундела с отрядом английских стрелков, только что прибывших на континент. Мы надеемся, что они верно послужат нашему общему делу. Герцог Джон Бедфорд».
Филипп усмехнулся:
— Что ж, Люксембург, теперь кузену Карлу точно придется потесниться. Англичане так рьяно набиваются к нам в друзья, что мы просто не можем им отказать! — Герцог сжал кулак в плотной замшевой перчатке. — Дайте мне только добраться до Компьена, и я вздерну этого прохвоста де Флави на первом суку, даю слово!
16
Гильом де Флави, комендант Компьена, с тревогой в сердце дожидался этой весны. Не так давно, по требованию именитых горожан, он прогнал графа де Клермона, посланника короля Франции. Карл Седьмой, перед которым Компьен полгода назад с радостью открыл ворота, решил сделать город игрушкой в своих политических играх. За мир с бургундцами Карл решил расплатиться его, Гильома де Флави, крепостью! Конечно, она ему не принадлежала, но авторитет коменданта был среди горожан куда выше, чем авторитет самого короля! С ним мог поспорить разве что авторитет Девы Жанны, но спасительница Франции по слухам сама терпела от короля одни беды. Даже ребенку было ясно, что отдать Компьен бургундцам — чистой воды предательство! Войдя в Компьен, бургундцы припомнят добровольную сдачу города Карлу Валуа в июле прошлого года — и тогда многим не сносить головы!
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
