Я поставила сумки на пол рядом с комодом Хедли и стала копаться в них, пока не нашла косметичку и тампоны. Пройдя обратно в ванную, выложила зубную щетку и пасту, с удовольствием умылась и почистила зубы. После этого почувствовала себя чуть больше человеком, но только чуть. Выключив в ванной свет, я сняла с низкой и широкой кровати покрывало. Простыни так меня поразили, что я остановилась, скривив губы: Бог ты мой, черный атлас! И даже не настоящий атлас, а какая-то синтетика. Нет, вы мне дайте перкаль или еще лучше — стопроцентный хлопок. Но в такое время я не собиралась искать другие простыни — а может, у нее вообще других не было?
Забравшись на двуспальную кровать — то есть проскользив по ней, — я поерзала, привыкая к ощущению простыней, и даже нормально на них заснула.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Кто-то выкручивал мне палец на ноге, приговаривая:
— Проснитесь! Проснитесь!
Я вылетела из пучины сна с жуткой скоростью — глазам предстала незнакомая комната, залитая солнцем. В ногах кровати стояла незнакомая женщина.
— Кто вы такая, черт вас побери?
Я разозлилась, но не испугалась — она не выглядела опасной. Моего примерно возраста, и очень загорелая. Каштановые волосы коротко стрижены, глаза ярко-голубые, одета в шорты цвета хаки и белую рубашку поверх коралловой маечки. Несколько торопит времена года.
— Я Амелия Бродвей. Владелица этого дома.
— И зачем вы пришли меня будить?
— Я услышала ночью во дворе Каталиадиса и поняла, что он вас привез освобождать квартиру Хедли. Хотела с вами поговорить.
— И не могли подождать, пока я проснусь? И открыли дверь своим ключом вместо того, чтобы позвонить в звонок? Вы в своем уме?
Она явно опешила. До нее начало доходить, что она могла в этой ситуации поступить и получше.
— Ну, понимаете, я очень тревожилась, — сказала она несколько извиняющимся голосом.
— Да? Я тоже, знаете ли. И сейчас очень тревожусь. А теперь выйдите отсюда и подождите меня в гостиной, понятно?
— Да, конечно, — ответила она. — Сейчас.
Перед тем, как слезть с кровати, я подождала, чтобы сердцебиение стало нормальным. Потом быстро прибрала постель и вытащила из сумки кое-какую одежду. Прошла в ванную, мельком приметив по дороге незваную гостью. Она вытирала в гостиной пыль тряпкой, подозрительно похожей на мужскую фланелевую рубашку. О'кей…
Как можно быстрее приняв душ, я шлепнула на лицо косметику и вышла босиком, но в джинсах и синей футболке.
Амелия Бродвей прекратила уборку и уставилась на меня.
— Вы ни капли не похожи на Хедли, — сказала она, и по ее тону не было ясно, хорошо это или плохо.
— Я совсем не похожа на Хедли, ни в чем, — сообщила я ей.
— Что ж, это хорошо. Хедли была просто ужасна, — вдруг неожиданно заявила Амелия. — Ой… простите. Я была бестактна.
— Нет, правда? — Я попыталась говорить ровно, но язвительная интонация все-таки просочилась наружу. — Так если вы знаете, где здесь кофе, не укажете ли мне направление?
Я впервые увидела эту кухню при дневном свете. Это был голый кирпич и медь, зона плиты и кухонного стола — нержавеющая сталь и холодильник ей под стать, мойка с краном, стоящим больше всей моей одежды. Не масштабно, но затейливо. Как и все в этой квартире.
И все это — для вампирши, которой вообще кухня не нужна.
— Кофейник ее вон там, — сказала Амелия, и я увидела его. Он был черный и вроде бы очень сочетался с фоном. Хедли всегда была кофейной маньячкой, и я так понимаю, что она, даже став вампиром, от любимого напитка не отказалась. Открыв ящик над кофейником, я увидела — как ожидалось — две банки «Комьюнити кофе» и несколько фильтров. На первой защитный слой фольги был нетронут, а вторая была открыта и наполовину пуста. Я вдохнула чудесный запах с невероятным удовольствием. На удивление свежий был кофе.
Заправив кофеварку и нажав кнопку, чтобы ее запустить, я нашла две кружки и поставила их рядом. Сахарница стояла справа от кофейника, но в ней оказались лишь присохшие остатки. Я их соскребла в мусорное ведро, выстеленное, но пустое. Его кто-то выносил после смерти Хедли. А в холодильнике у Хедли не найдется ли сухих сливок? На юге те, кто ими не пользуются постоянно, часто держат их именно там.
Но когда я открыла сияющий нержавейкой холодильник, нашла там только пять бутылок «Истинной крови».
Вот это как-то сильнее всего донесло до меня, что моя кузина Хедли умерла вампиром. Раньше (и позже тоже) не было никого, кого я знала бы и до превращения в вампира, и после. Это было потрясение. У меня столько воспоминаний было о Хедли, и радостных, и неприятных — но во всех этих воспоминаниях она дышала и сердце у нее билось. Сейчас я стояла, сжав губы, глядела на красные бутыли, пока не пришла в себя настолько, чтобы плавно закрыть дверцу.
После тщетных поисков сухих сливок в ящиках я сказала Амелии, что хорошо будет, если она любит черный кофе.
— Да, все прекрасно, — ответила она несколько чопорно. Она явно старалась вести себя как можно лучше, за что мне оставалось только быть благодарной. Домовладелица Хедли сидела в кресле Хедли: с гнутыми ножками, с очень красивой обивкой — желтый шелк с тиснеными темно-красными и синими цветочками, — но слишком уж хрупком на вид. Я люблю кресла такие, чтобы видно было: сюда может сесть человек крупный, тяжелый, и оно не скрипнет. Чтобы видно было: эта мебель не погибнет, если пролить на нее колу или собачка вспрыгнет на нее подремать.
Я попробовала устроиться в полуторном кресле напротив домовладелицы. Да, красивое. Нет, неудобное. Подтвердилось мое подозрение.
— Так кто вы такая, Амелия?
— Простите?
— Кто вы такая?
— А, я колдунья.
— Это я догадалась. — От нее не исходило ощущение сверхъестественности, как от тех существ, у которых сами клетки изменены их природой. Амелия свою «инаковость» приобрела. — Это вы ставили на квартиру магическую защиту?
— Да, — ответила она довольно гордо и посмотрела на меня откровенно оценивающим взглядом.
Я определила, что квартира под магической защитой, определила, что Амелия принадлежит иному миру, скрытому. Может, я обычный человек, но в любом случае я об этом мире знала. Все ее мысли я читала так легко, будто она говорила их вслух. Она была исключительно хорошим вещателем, ясным и прозрачным, как ее глаза.
— В ночь гибели Хедли мне позвонил адвокат королевы. Я, разумеется, спала. Он мне сказал закрыть квартиру, потому что Хедли не вернется, но королева желает сохранить ее жилище нетронутым для ее наследника. Я наутро рано поднялась и начала убирать.
Она была тогда в пластиковых перчатках — я увидела это в ее воспоминаниях.
— Вы выбросили мусор и убрали постель?
