Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
– Во всяком случае, я должен попробовать, – проворчал мужчина. – Пусть услышат люди, пусть услышат наконец эти глухонемые деятели из Евросоюза! У меня есть знакомства, есть рычаги, я знаю, куда надавить. А потерпим поражение – хоть изобличим эту хунту. У меня есть несколько неоспоримых доказательств артобстрела населенных пунктов, где не было никаких ополченцев, расстрела мирных жителей айдаровцами, показания изнасилованных женщин…
– Не знаю, Мишенька, – вздохнула женщина. – Не знаю… Я всегда буду тебе помогать, всегда буду на твоей стороне, и это большая победа, что нас приглашают в Минск наравне со всеми. Но тебе не кажется, что это пыль в глаза? Наступление уже готовится, ищется повод обвинить ополчение в провокации, все уже предрешено. Переговоры в Минске – отвлекающий маневр. «Нормандская четверка» – это чушь, за спиной европейцев все равно маячат Штаты. Опять будут долдонить свою затянувшуюся песню: мы будем вести переговоры, но только после того, как будут выведены российские войска. И не докажешь им, родной, что для того, чтобы вывести с Украины российские войска, их нужно для начала туда ввести. А украинская делегация снова будет паясничать, задирать нос, а в кулуарах кричать: «Москаляку на гиляку!»
Депутат Рогач улыбнулся, отложил папку.
– А ты знаешь, для чего Господь создал украинцев?
– Не знаю, – помотала головой женщина.
– Чтобы русские учили историю. – Михаил Андреевич засмеялся. Потом сделался серьезным. – Есть один пункт, по которому мы будем настаивать, как ни по какому другому. Осенние выборы в парламент. Они пройдут в любом случае, но нужно, чтобы на них наконец обратили внимание наши… хм, западные партнеры. Пусть пришлют наблюдателей, увидят, как голосует народ, чем отличаются наши выборы от подобных клоунад на Украине, когда в урны бросают не бюллетени, а кандидатов…
– Ладно, Мишенька, поживем – увидим. Давай хоть расслабимся перед дорогой.
Они стояли обнявшись, полуодетые, непричесанные. Потом спохватились, глянув на часы, кинулись утрамбовывать в чемодан вещи, одежду.
– Милая, зачем ты все это тащишь? – сокрушался мужчина. – Полотенца, мыло, халаты… В Минске хорошие гостиницы, уверяю тебя, там все это есть. У нас будет номер люкс, мы же с тобой не проходимцы какие-нибудь.
– Нет, Миша, извини, я так не могу. Ничего, мы же с тобой дотащим? Вот еще сумочка небольшая, ее тоже нужно взять. Тут самые необходимые мои вещи…
– Самые необходимые? – схватился за голову Рогач. – Дорогая, мы же не на пожизненное в тюрьму едем, а в Минск на три дня! Впрочем, ладно, – смилостивился депутат. – Бери что хочешь. Старшина дотащит, ему все равно силу девать некуда.
Валентина насторожилась. В соседней квартире плакал ребенок. Было слышно, как мама (или какая другая женщина) успокаивает его. Стены в «элитном» доме были не очень толстыми, и часто приходилось не только выслушивать, чем живут соседи, но и сопереживать им. Депутат тоже насторожился. Очень часто он стал замечать, что его жена как-то неравнодушно ведет себя в присутствии маленьких детей. Глаза наполняются слезами, отворачивается, бывает, что и носом хлюпает. Он все понимал, не маленький. Вот и сейчас – сделала жалобное личико, словно ее чем-то обидели, трагически вздохнула, стала одеваться. Он отложил насущные дела, поднялся, заключил ее в объятия.
– Милая, ты опять?
– Мишенька, мы же еще молодые, здоровые, нам сам бог велел… Скажи честно, когда мы заведем ребенка?
– Честно? – Мужчина задумался. Потом неуверенно улыбнулся. – Вот вернемся из Минска…
– И сделаем ребенка? – Она доверчиво потянулась к нему. И тут же расстроилась. – Или только обсудим эту тему?
– Обсудить – это уже полдела. – Он натянуто рассмеялся. – Не волнуйся, родная, через год у нас будет ребенок.
– Обещаешь?
– Обещаю. А если начнется война, то лично возьму старую отцовскую берданку и пойду его защищать.
В дверь постучали. Михаил Александрович пошел открывать.
– В глазок посмотри, – крикнула в спину Валентина.
– Посмотрел, – проворчал он.
– И что там?
– Масонский глаз в треугольнике, – усмехнулся он.
В прихожую пружинящей походкой вошел широкоплечий старшина Оболдин в отглаженном камуфляже.
– Доброе утро, Михаил Александрович, пора. Машина у подъезда. Все готово?
– Можешь забирать, Кирилл… – Депутат подтащил к прихожей набитую сумку и пухлый чемодан на колесиках.
– Ничего себе. – Старшина задумчиво почесал вихрастый затылок. – А вы точно в Минск, Михаил Александрович? Или еще куда на пару месяцев? Острова там какие-нибудь…
– Не рассуждай, – улыбнулся депутат. – Тащи багаж в машину. Тебе это что – пушинка. Ты же у нас культурист.
– Точно, – хохотнул весельчак старшина. – Культурный турист.
Старшина поволок вещи вниз, а Михаил Александрович обнял подошедшую жену. Затем отстранился, осмотрел ее критическим глазом.
– Готова? Все в порядке, Валюша? Выглядишь супер. Первые леди глав ведущих государств нервно курят.
– Готова, Миша, – улыбнулась женщина. – Только сердце что-то немного пошаливает. Не понимаю, отчего. Волнуюсь, наверное. Может, и вправду на этот раз мы чего-нибудь добьемся?
– А если не получится, то все равно дадим им перцу, – уверил муж и депутат.
«Клиенты сели в белый микроавтобус «Форд» и следуют в аэропорт, – поступил сигнал. – Автомобиль не бронированный, обычный служебный. В автобусе шофер и сопровождающий. Во главе колонны милицейская «Лада» синего цвета. В ней трое. Колонна следует на высокой скорости без остановок». Паскевич поморщился – про милицейскую «Ладу» уговора не было. Ладно, бог с ней. Не танк. Он переключил волну и передал информацию Хардингу. Наемник молча проглотил сообщение о милицейском сопровождении. Подобные сюрпризы учитывались, к ним были готовы. Наемники рассредоточились по позициям. Вадим Паскевич с раннего утра обошел окрестности, наметив пути отхода – в каком-то рубище (в квартире Харецкого его хватало), делая вид, что ищет бутылки и металл. Вернулся в квартиру и примостился рядом с Хардингом, засевшим у окна. Фуллертон находился через две квартиры на этой же стороне. Янг обустроился на улице – метрах в семидесяти напротив, в самом средоточии мусорной свалки. Маскировка, судя по всему, была отменная – десять минут назад пара бродяг прошла в метре от него и ничего не заметила.
Поступил новый сигнал: «Через три минуты клиенты будут у вас». Без досадных недоразумений, конечно, не обошлось. Забыли про Харецкого, спящего в соседней комнате. Заскрипели половицы, хриплый стон продрал пространство. Харецкий взвизгнул от боли – промахнулся мимо дверного проема. Пробуждение состоялось. Похмелье было то еще. Распахнулась дверь, и он вырос на пороге – страшный, как ночной кошмар, с перекошенной физиономией, глаза блуждали.
– Мужики, водки налейте, будьте людьми… – исторг он с хрипом заматерелого шансонье. Покосился Хардинг – куда уж там, занятой человек. Паскевич с досадой скрипнул зубами. Водки в доме больше не было. Он нащупал нож с выкидным лезвием в боковом кармане.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
