41. Жизнь по-французски
Кики разбудила меня в девять часов:
– Когда просыпается американец, американка ему предлагает: «Пойдем, милый, на кухню, вместе приготовим завтрак». Когда просыпается немец, немка ему сообщает: «Вставай, милый, я приготовила завтрак». Итальянка просит: «Пойди приготовь мне завтрак». А у нас француженка говорит: «Давай еще поваляемся часок, а потом спустимся в кафе».
Так и поступили. Кафе оказалось за углом.
– Два кофе и два круассана.
Когда покончили с круассанами, я вынул из кармана чековую книжку:
– Сколько стоит твоя машина?
Кики удивилась:
– Немного, но мне она дорога как память.
– Сколько стоит вместе с памятью?
– Ты хочешь ее купить? – она покосилась на чековую книжку.
– Да. Сначала цену назовешь ты, потом я.
– Машина проверена временем.
– Да, но проверяли слишком долго.
– Скажем, тридцать… пять тысяч.
– Цена ей не больше двадцати пяти.
– Добавь еще двадцать и бери вместе со мной.
– У тебя есть вторые ключи?
– Есть.
– Я тебе позвоню сегодня вечером и скажу, где оставил машину. Завтра ты сможешь ее забрать.
– Далеко отсюда?
– Далеко.
– В нашей доброй старой Франции?
– Немного дальше.
Кики немного подумала:
– Когда преступник проникает в дом к американке, та делает все, чтобы выручить его. Если к немке, та тут же сдает его полиции. Итальянка влюбляется, бросает мужа и пятерых детей, признается во всем падре, и тот в течение пяти лет укрывает обоих в подвале.
– А француженка?
– Француженка идет вместе с преступником на следующее дело. Понял? Я не знаю, какие у тебя документы, но со мной переехать границу легче. А вот двадцать пять тысяч франков я у тебя возьму. Продам эту машину, куплю другую. Эта точно на ладан дышит.
«Хорошая мысль, – подумал я. – Ее машина могла уже засветиться, и поменять ее было бы кстати уже сейчас».
– Может быть, мы проделаем эту операцию прямо сейчас? – предложил я.
Кики не согласилась:
– Нет. Лучше я представлю к оплате твой чек, когда ты будешь далеко. Гаражист, где я буду покупать новую машину, тут же позвонит Табуретке. И вообще, в такой ситуации не надо новых движений. Все должно быть понятно, люди должны догадываться и быть счастливы, что догадались. Переспал – и поехали кататься. Просто и ясно.
Я про себя улыбнулся:
«Учить французов конспирации – дело пустое, они все как отлучившиеся на минуту с баррикад».
– Куда едем?
– В Женеву.
– Когда мы должны там быть?
– Сегодня вечером.
– Придется ехать через Париж: новая дорога через Реймс не достроена, и там можно попасть в пробку. Поэтому за вечер не ручаюсь, но ночевать будем в Женеве. Это точно.
* * *
Мы вырулили на шоссе номер четырнадцать, и Кики засунула кассету в магнитофон. Почти до самого Парижа мы слушали, как Депардье читает «Чужого» Камю.
При подъезде к Сержи Кики вынула кассету.
– Ты не устала? Я могу сесть за руль.
– После Парижа. Объезд очень сложный.
Машины в три, а иногда в четыре ряда двигались со скоростью около ста километров, и не проходило двух-трех минут, как дорога или делилась на две, а иногда и на три, или две полосы сворачивали направо или налево. Кики отлично ориентировалась в этой путанице. Она внимательно следила за указателями, и ее машинёнка, то зажатая между огромными траками, то неожиданно одна на полосе, с такой же скоростью, как и все остальные, вертелась то налево, то направо через мосты и акведуки, но все время оставаясь на дороге номер десять.
– Кто живет на севере, тот должен знать дорогу на юг как «Марсельезу». Знать мелодию и подсматривать текст. Я раз десять объезжала Париж и ни разу не запутывалась.
Появился указатель «На Лион».
– И сейчас не запутаюсь. Смотри.
На большом панно было написано: Дорога номер шесть. Ницца. Генуя. Марсель. Монпелье. Барселона и… Женева.
И мы повернули на шестую дорогу.
– Хочешь, я сяду за руль? – снова предложил я.
– После Фонтенбло будет сервисная стоянка. Там перекусим и поменяемся местами.
Сразу после второго поворота на Фонтенбло появился указатель на сервисную стоянку.
