Книга Лето возлюбленных - Дженнифер Маккуистон

К тому времени, когда Кэролайн спустилась в холл, их посетил еще один посыльный. Она с изумлением огляделась. Во всех емкостях, даже в старом щербатом кувшине, который Бесс, должно быть, откопала в кухонной кладовке, стояли букеты. Благоухание оранжерейных цветов само по себе кружило голову, но от сознания, что общей стоимости этих увядающих растений хватило бы, чтобы кормить их семью по меньшей мере весь следующий месяц, Кэролайн стало дурно.

Ее мать подняла глаза от композиции из розового клематиса, которой любовалась. Острый взгляд задержался на потертых манжетах платья Кэролайн, и губы недовольно скривились.

– Только не говори мне, дорогая, что ты собираешься ходить в этом платье сегодня.

Кэролайн опустила глаза, сдерживая нарастающий протест. Она знала, что голубое платье с выцветшим рисунком не является последним писком моды, но по крайней мере оно не жало под мышками и не стягивало горло.

– У меня нет другого, мама.

– А как насчет того, что из синей саржи?

Кэролайн вздрогнула. Злополучный предмет одежды был надежно спрятан под кустом в ее бухте. Казалось безопаснее держать его там, пока она дает уроки Дэвиду.

Она задумалась в поисках подходящего объяснения.

– Э-э… кажется, оно порвалось.

Миссис Толбертсон покачала головой, прижав пальцы к вискам.

– Господи, детка… Ну почему с тобой всегда так трудно? Сейчас же поднимись в вашу комнату и надень что-нибудь из вещей Пенелопы. Желтое платье, думаю, подойдет.

Кэролайн презрительно фыркнула:

– Пен ниже меня по меньшей мере на шесть дюймов.

– Но у нее более пышная грудь, дорогая. Излишек ткани наверху как-нибудь сбалансирует ее недостаток внизу. – Миссис Толбертсон хлопнула в ладоши. – Поторопись. У меня такое чувство…

Не успела она закончить фразу, как раздался стук в дверь. Бесс выглянула в окно и, подавшись вперед, чтобы лучше видеть, протерев стекло уголком фартука, воскликнула:

– Господи, к нам джентльмен!

Миссис Толбертсон нервно пригладила белокурые локоны на висках.

– Так рано? Ох уж эта молодежь! В мое время поклонники не осмеливались являться с визитом раньше двух часов дня.

– Это Брайтон, – заметила Кэролайн. И если верить часам, которые она миновала в коридоре наверху, уже двенадцатый час. Учитывая вполне предсказуемую жару днем, тенденция наносить летом ранние визиты имела определенный смысл.

– Мне отлично известно, что мы живем в Брайтоне, – отозвалась миссис Толбертсон. Ее брови задумчиво сошлись на переносице. Вне всякого сомнения, она пыталась взвесить, что лучше для ее младшей дочери: что ее увидят в старом платье или в платье, пусть и нарядном, но чересчур просторном в груди и открывающем лодыжки.

С ее губ слетел удрученный вздох.

– Полагаю, голубое сойдет на сегодня. Но, право, я не могу дождаться нашего визита к мадам Боклер.

– Мистер Гейбриел Адамс к мисс Кэролайн, – объявила Бесс от двери и, двинувшись было назад, спохватилась и добавила с изумлением в голосе: – И мистер Бренсон тоже!

Визит одного джентльмена и так мог повергнуть всех домочадцев в смятение, а уж сразу двух… это походило на вызов. Кэролайн расположилась по привычке в кресле с крыльями, а Пенелопа заняла свое обычное место, освободив его от книг и переплетенной в кожу тетради. Мужчинам достался диванчик, изящный предмет мебели, где они и уселись, напряженные и ощетинившиеся, стараясь не касаться друг друга.

– Спасибо за цветы, – сказала Кэролайн, стараясь не обращать внимания, как локоть мистера Бренсона ткнул мистера Адамса куда-то в область печени.

– Розы от меня, – сообщил Бренсон сквозь зубы. – Хотя вряд ли их можно отыскать в этой цветочной выставке.

– Я прислал клематисы, – буркнул мистер Адамс, потерев бок и метнув в своего соседа свирепый взгляд. – Розы слишком предсказуемы.

Они принялись спорить о критериях выбора цветов. Мистер Бренсон считал, что садовые цветы не имеют равных по красоте и благоуханию. Мистер Адамс настаивал, что оранжерейные цветы более утонченные и лучше выражают чувства.

Пенелопа воспользовалась этот перебранкой и, склонившись к Кэролайн, шепнула:

– Мистер Адамс – кузен маркиза.

Кэролайн подавила удивленный возглас. Она помнила, как танцевала с этим молодым человеком, что само по себе было чудом, учитывая, что к концу вечера все танцы слились для нее в одно размытое пятно. Впрочем, она танцевала с ним до того, как переговорила с Дэвидом. Но, милостивый боже, что вселилось в кузена маркиза, чтобы пригласить ее танцевать вчера вечером, не говоря уже о том, чтобы явиться с визитом сегодня?

И когда Пенелопа успела так поднатореть в генеалогии джентльменов, приехавших на лето в Брайтон?

– Откуда ты знаешь? – прошипела Кэролайн.

Глаза Пенелопы весело блеснули.

– Из светского раздела «Брайтон газет», конечно.

Кэролайн перевела взгляд на джентльменов, изучая из-под полуопущенных ресниц мистера Адамса, который пытался отразить продолжительную тираду мистера Бренсона на тему, как выбирать розы исходя из длины колючек. У мистера Адамса были довольно ровные зубы. Лучше, чем у мистера Бренсона, но не такие красивые, как у Дэвида Кэмерона.

Вкрадчивый голос – ее собственный, а не Пенелопы – шепнул ей на ухо: «Какая разница, какие зубы, если они принадлежат кузену маркиза?»

В гостиную заглянула Бесс и, ломая руки, пискнула:

– О, мисс! Там еще один джентльмен. Думаю, вам лучше выйти к нему.

Извинившись перед гостями, Кэролайн поспешила к выходу, сопровождаемая Пенелопой, сгоравшей от любопытства. Она сразу поняла, почему новоприбывшего не проводили в гостиную: он был несколько моложе мужчин, посетивших ее этим утром, лет двадцати на вид, с пышными черными усами и бакенбардами под стать, – но, несмотря на юный возраст, выглядел так, словно большую часть этих лет провел за едой.

Места, которое он занимал в прихожей, хватило бы для двух-трех мужчин.

Кэролайн потребовалось немалое усилие, чтобы из проблеска воспоминания, как она вальсировала с этим медведем, восстановить полную картину во всей ее полноте и красках. О да: он четыре раза наступил ей на ноги и вскоре снова пригласил танцевать, от чего она уклонилась под предлогом необходимости соблюдения приличий.

Широкая улыбка, игравшая на губах миссис Толбертсон, являла разительный контраст с беспокойной морщинкой между ее бровями. Это было бы забавно, если бы не неприятные ощущения в желудке Кэролайн. Очевидно, богатый опыт ее матери в приеме множества поклонников не предполагал подобного нашествия.