Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
Перестрелка раздавалась все ближе. Диана отчаянно молила Ричарда бросить ее и бежать, но он остался с ней, дожидаясь подмоги. Ричард вложил в руку Диане образок Девы Марии, который всегда носил в кармане, и они начали вместе молиться. Внезапно стрельба прекратилась, на тропе показались двое полицейских из Элитного корпуса с оружием на изготовку.
Стоя на коленях возле Дианы, Ричард поднял руки вверх и крикнул:
– Не стреляйте!
Полицейский крайне удивился и спросил:
– Где Пабло?
– Не знаю, – ответил Ричард. – Я Ричард Бесерра, журналист. А это Диана Турбай, она ранена.
– Докажите! – потребовал полицейский.
Ричард достал удостоверение личности. Полицейские и какие-то крестьяне, вдруг появившиеся из зарослей, положили Диану на простыню и, как в гамаке, перенесли к вертолету. Диане было нестерпимо больно, но она сохраняла спокойствие и ясность сознания. И понимала, что умирает.
Через полчаса экс-президенту Турбаю позвонил некий военный и сообщил, что его дочь Диана и Франсиско Сантос освобождены в Медельине во время операции, которую проводил Элитный корпус. Турбай тут же связался с Эрнандо Сантосом, который издал победный клич и велел секретаршам обзвонить всю его многочисленную родню. А сам позвонил домой Альберто Вильямисару и рассказал ему то, что сообщили ему.
– Потрясающе! – воскликнул Вильямисар.
Радость его была искренней, но ее тут же омрачила мысль, что после освобождения Пачо и Дианы единственными, кто оставался в лапах Эскобара и кого тот мог казнить, были Маруха и Беатрис.
Сделав еще несколько срочных звонков, Вильямисар включил радио и понял, что новость еще не пошла в эфир. Он хотел набрать номер Рафаэля Пардо, но телефон опять зазвонил. Эрнандо Сантос убитым голосом сказал, что Турбай ошибся. На самом деле освободили не Франсиско Сантоса, а оператора Ричарда Бесерру, а Диана тяжело ранена. Но Эрнандо в тот момент сразила не столько сама ошибка, сколько то, как огорчился Турбай, поняв, что преждевременно обрадовал его известием об освобождении сына.
Марты Лупе Рохас не было дома, когда ей позвонили с телевидения, чтобы сообщить об освобождении сына. Она поехала к своим братьям и, как всегда, захватила с собой транзистор, потому что постоянно слушала новости. Но в тот день, впервые с момента похищения, транзистор не работал.
Когда кто-то сказал ей, что сын жив, Марта Лупе вызвала такси и поехала на телевидение. Шофер включил радио, и она услышала знакомый голос журналиста Хуана Госсаина, который вернул ее с облаков на землю: пока не совсем ясно, что произошло в Медельине. Гибель Дианы Турбай вроде бы подтвердилась, а вот про Ричарда Бесерру известий нет. Марта Лупе начала шепотом молиться: «Господи, сделай так, чтобы пули в него не попали, чтобы они пролетели мимо!» В этот момент Ричард позвонил ей домой из Медельина сообщить, что он жив и здоров, но не застал мать дома. Однако взволнованный крик Госсаина вырвал ее душу из бездны отчаяния:
– Экстренное сообщение! Оператор Ричард Бесерра жив!
Марта Лупе разрыдалась и не могла успокоиться до позднего вечера, пока не встретилась с сыном в редакции «Криптона». Сегодня она вспоминает:
– Он был тощий, кожа да кости, бледный, обросший, но живой!
Рафаэль Пардо узнал о случившемся чуть раньше: ему позвонил знакомый журналист, который хотел узнать, действительно ли имела место полицейская операция. Пардо связался с генералом Масой Маркесом, а затем с шефом полиции генералом Гомесом Падильей, но они даже не слышали про силовую операцию по освобождению заложников. Гомес Падилья вскоре сам перезвонил Рафаэлю Пардо и сказал, что стычка была случайной. Элитный корпус искал Эскобара, а о том, что в этих местах похитители прячут заложников, никакой информации не было.
Получив известия из Медельина, доктор Турбай попытался связаться с Нидией, которая отдыхала в Табио, но телефон был отключен. Тогда он послал туда на машине начальника своей охраны, велев передать, что Диана спасена и сейчас проходит обычные медицинские обследования в медельинской больнице. Нидии это сообщили в два часа дня, но она не пришла в восторг, как остальные члены семьи, а потрясенно воскликнула, вне себя от боли:
– Диану убили!
По дороге в Боготу она слушала радио, и ее все больше охватывала тревога.
– Я плакала не переставая, – скажет позже она, – но уже не навзрыд, как раньше, а тихо. Просто обливалась слезами.
Нидия заехала домой переодеться и помчалась в аэропорт, где родных Дианы ждал старенький президентский «фоккер», который после тридцати лет эксплуатации летал только Божией милостью. На тот момент было известно, что Диану усиленно лечат, но Нидия уже ничему и никому не верила, а руководствовалась только своей интуицией. Прямиком направившись к телефону, она попросила соединить ее с президентом.
– Диану убили, сеньор президент, – сказала Нидия. – Убили из-за вас! Вы в этом виноваты! Ваше бездушие!
Президент обрадовался, что может ей возразить, сославшись на хорошие новости.
– Нет, сеньора, – стараясь говорить как можно спокойнее, ответил он. – Подробности силовой операции пока неизвестны, но Диана жива.
– Нет, – покачала головой Нидия. – Ее убили.
Президент, напрямую связывавшийся с Медельином, не сомневался в своей правоте.
– Откуда вы знаете?
Нидия ответила с полной убежденностью:
– Мне подсказывает материнское сердце.
Ее сердце не ошиблось. Спустя час представитель президента в Медельине Мария Эмма Мехия поднялась на борт самолета, на котором прилетели Турбаи, и сообщила горестную весть. Диана умерла от потери крови; медики несколько часов пытались ее спасти, но все оказалось бесполезно. Она еще в вертолете, когда ее перевозили в Медельин с того места, где их с Ричардом обнаружила полиция, потеряла сознание и до конца так и не пришла в себя. Ее позвоночник был перебит высокоскоростной разрывной пулей среднего калибра, которая разлетелась на множество осколков и вызвала общий паралич с летальным исходом.
Нидия была совершенно потрясена, увидев дочь в больнице. Обнаженная Диана, прикрытая окровавленной простыней, лежала на хирургическом столе. Лицо ее было абсолютно бесстрастно, а кожа стала бесцветной от полной потери крови. На груди зиял огромный хирургический разрез, в который входил кулак: врачи делали Диане прямой массаж сердца.
Выйдя из операционной, уже по ту сторону боли и отчаяния, Нидия прямо в больнице сделала гневное заявление для прессы. Оно начиналось словами: «Это история заранее объявленной смерти». Будучи уверенной в том, что Диана стала жертвой силовой операции, приказ о которой был отдан из Боготы, – такую информацию Нидии сообщили, когда она прилетела в Медельин, – Нидия скрупулезно перечислила, сколько раз ее семья и она лично просили президента отказаться от силового вмешательства. Конечно, сказала Нидия, в смерти ее дочери повинны наркодельцы, упорно проявляющие неблагоразумие и закосневшие в своих грехах, но в такой же степени вина лежит на правительстве и лично на президенте. Причем на нем особенно, потому что он «равнодушно и даже холодно и черство относился к нашим мольбам отказаться от силовых действий, не подвергать жизнь заложников опасности».
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
