Филонов вгляделся в поднимающийся над травой ночной туман.
Кто-то шел вдоль противоположного берега Мутенки.
Длинная фигура словно медленно плыла в серебристом лунном свете над травой.
Голову странной фигуры венчала камуфляжной расцветки панамка.
— Яшина панамка! — потрясенно произнес Кленский. — Кажется, он появился снова…
На миг «оно» обернулось, и стало видно мертвенно-бледное лицо.
— Кадавр!
— Труп, — согласился Филонов. — Легок на помине… Вот ведь! И искать не надо — сам пришел…
Словно услышав эти слова, фигура погрозила наблюдающим за ней людям неестественно длинным пальцем.
— То манит, то грозит… — прошептал Кленский.
— Минутку!
И Филонов, сунув Кленскому в руки свое полотенце, почти бегом стал спускаться к реке. Но поскользнулся на мокрой от ночной росы траве и по крутому склону, сминая одуванчики и лопухи, покатился вниз…
Пока он катился, а потом барахтался, пытаясь выпутаться из высоких мокрых стеблей осота, фигура скрылась за деревьями…
Владислав Сергеевич осторожно спустился вниз, чтобы помочь Дамиану.
— Вот дьявол! — выругался Филонов.
— Это вы о нем? — Кленский испуганно смотрел в ту сторону, куда удалился кадавр.
— Да нет! Это я про траву… Скользкая! Каток какой-то, — отряхиваясь, ругался Дамиан. — Фантастический облом! Такой шанс упустить! Вряд он еще появится…
— Почему же больше не появится?
— Да я бегаю быстрее… В другой раз могу и догнать. И наш призрачный друг это понял.
Наутро, едва взошло солнце, Кленский, отправившись к Мутенке умываться, увидел Дамиана, бродящего в зарослях осота на другом берегу реки.
— Вы что же, и спать не ложились? — поинтересовался журналист, переплыв на другой берег.
— Почему же… Спал, конечно. Просто встал пораньше. С первыми, так сказать, лучами солнца… Кто рано встает, тому бог подает! — заметил Филонов, убирая в замшевый чехол увеличительное стекло.
— И как — подал?
— Кажется, да…
— Но что вы тут искали? — удивился журналист.
— Как что? Ведь Яшин призрак вчера ходил у реки в этих зарослях осота.
— И что же?
— Осот — удивительное растение, Кленский…
— Кстати, вы поосторожнее с ним — можно порезаться.
— Вот именно. Наверное, поэтому наш призрак гуляет, тщательно одевшись…
— И что же?
— Говорю же: осот — удивительное растение…
— То есть?
— У него свойства «липучки». Так и «хватает» за одежду — и все к нему прилипает.
— Прилипает?
— Да. Нитки от одежды, например.
— Так вы, значит, что-то нашли?
— Нашел волокна темного цвета. Причем в изобилии.
— Вот как?
— Да, кажется, это волокна шерстяной пряжи.
— У Нейланда был черный свитер… — понизив голос до шепота, испуганно произнес Кленский.
К обеду вдруг начался дождь. Он налетел внезапно и лил по меньшей мере с полчаса. Лил как из ведра.
Вытоптанная тропа, ведущая по склону вниз — от палаток к обеденному столу, — стала скользкой, как мыло… Палатки стояли наверху, а накрытый тентом стол для трапез — внизу.
В сухую погоду на это обстоятельство никто не обращал внимания. Но после дождя…
Все вылезли после дождя из палаток, и когда направились вниз, обедать, то стали один за другим падать.
Первой на скользком склоне упала Вера Максимовна. За ней Миха. Потом Зина. И сразу же Валя и Наташа… И Дашенька. Друг за дружкой… Затем, по очереди, Саша, Тарас и Вениамин. Не удержался и Кленский.
Интересно, что Филонов долго потом ползал там по склону с каким-то детским совочком. Что-то скоблил и собирал.
Но что? Кленскому это было непонятно. Вроде как мокрую глину…
— Обидно! — сказал позже Дамиану Кленский.
— Что именно?
— Дождь, наверное, уничтожил все улики?
— Всякое событие имеет минусы и плюсы, Владислав Сергеевич, — успокоил его Филонов.
— Всякое?
— Без исключения.
— Даже и этот весьма сильный дождь?
— Даже и этот ливень.
— Призываю всех сотрудничать со следствием! — предложил Филонов в тот же день. — Сдавайте…
— «Граждане, сдавайте валюту»? — засмеялся Саша.
— Сдавайте отпечатки пальцев.
— Надо сотрудничать! — почти с энтузиазмом согласилась Вера Максимовна.
И Филонов снял у всех отпечатки пальцев. И у Михи, и у Кленского, и у Прекрасных Школьниц, всех без исключения. Даже Коля протянул свои детские ручонки. Как честный бойскаут. Чтобы и с него сняли отпечатки.
— На что вы надеетесь, затевая подобные глупости? — довольно иронически поинтересовался у Дамиана Корридов.
— На что? Надеюсь, что, может быть, будут обнаружены вещи исчезнувшего покойника… Или он сам. И тогда…
— Цирк! Даже дети знают, что при совершении преступления отпечатки оставлять не следует. — Корридов презрительно отвернулся. И отказался дать отпечатки пальцев. — Я свободный человек, — добавил Арсений Павлович, — и мне не нравятся эти ваши полицейские штучки…
— Не штучки, а необходимые профессиональные действия, — поправил его Филонов.
И сказал он это таким тоном, что всем стало понятно: на этом «профессиональные действия» Дамиана вряд ли закончатся.
Размышляя над методами Дамиана, или «штучками», как обозвал их Корридов, Кленский смотрел на остроносый профиль сыщика, его холодные серые глаза и думал: «Как нож сквозь масло… Кажется, он проходит сквозь весь этот мистический туман, как нож сквозь масло».
Собственно, теперь, когда Владислав Сергеевич сделал все, что мог: привез сыщика и тот взял расследование в свои руки, — у Кленского больше не было никаких особенных моральных обязательств. Ведь соображение: не могу бросить экспедицию в опасности и сбежать… значило для него не так уж и мало… Однако теперь, когда за дело взялся Дамиан, Владислав Сергеевич вроде бы как освободился.
Это появление свободы и выбора — могу и уехать! — увы, дошло до него не сразу. Но, кажется, наконец все-таки дошло. Слова Дамиана «Я ведь подозреваю всех присутствующих» журналист счел обычной, ритуальной при расследовании фразой. И был уверен, что Филонов не станет возражать против его отъезда. Да и какое, в общем-то, Дамиан имеет право?! Путь домой был, конечно, свободен…
