Старик, прижимавший обеими руками к груди рулон ткани и нечаянно толкнувший Салмана, вздрогнул, отошел в сторону, на секунду задержал на Салмане взгляд и, что-то бормоча себе под нос, зашагал дальше.
Салман достал сигарету, закурил. Движение стало меньше, и он разглядел на другой стороне улицы белое сари. Ясно, она направляется к автобусной остановке. Ну конечно, отсюда автобус идет в сторону Вазирганджа.
Он перешел улицу.
Суман прошла мимо, совсем рядом, но не заметила его.
— Алло, Суман! — потихоньку окликнул он.
Она замедлила шаг, но не остановилась. Будто подумала, что ей это просто послышалось. Она подняла голову, поправила на плече ремешок сумки и пошла дальше.
Салман молча шел за ней.
— Алло, Суман! — чуть слышно повторил он.
Она сделала еще несколько шагов, остановилась, прислонилась к фонарному столбу и закрыла глаза.
— Вы? Ведь вы отправились за фруктами? — тихо проговорила она не оборачиваясь.
— Фрукты теперь уже дома. Мне достался лишь один плод. Плод моего терпения.
— О чем вы? — спросила Суман и повернулась к нему.
— Вот так, — сказал он. — Давайте посидим где-нибудь. Вы выглядите усталой.
— Да, я устала, и мне хочется пить. — Суман провела языком по пересохшим губам и посмотрела на Салмана. Почти детская беспомощность — больше ничего не было в ее взгляде.
Салман вздрогнул. Ему захотелось заключить Суман в объятия, приласкать, подбодрить, помочь ей. Но он только сказал:
— Вот харчевня напротив. Выпьем чего-нибудь холодного. Я тоже устал. Идем?
Они прошли в отдельный кабинет. Салман сел напротив Суман.
— Как хорошо, что я встретил вас, — сказал он. — Вам стало нехорошо, закружилась голова?
— Да, какие бывают совпадения, — задумчиво ответила Суман. — Это от жары кружится голова, — сказала она.
Салман рассмеялся в душе. Совпадение! Да он чуть не задохнулся, пока добежал сюда. Совпадение… Пусть будет так. Замечательное совпадение.
Официант кашлянул. Суман подняла голову. В этот ресторан она заходила с Юсуфом, но тогда они сидели в общем зале. Никому не нужно было ни покашливать, ни стучаться. Не было и опущенной шторы, все происходило на глазах у других. Сегодня впервые в жизни она сидела в закрытой комнате наедине с мужчиной. С Юсуфом они говорили без умолку, а сейчас она даже не знала, что сказать. Она сидела молча, смущаясь в непривычной обстановке.
Салман сделал заказ и повернулся к ней.
— В такой зной рискованно отправляться на прогулку, да еще пешком.
— Ничего страшного, — ответила Суман. — Я хожу в любую погоду. Не растаю… А обеспокоена я совсем другим… Сегодня я поссорилась с Нафис, — сказала она после небольшой паузы.
Она подумала, что Салман будет ошеломлен, встревожен. Но ничего подобного не случилось. Он обоими локтями оперся о стол, сцепил вместе пальцы рук, положил на них подбородок и спросил:
— Правда? И насколько серьезно? По вашему лицу ничего не скажешь. Вот пойти бы сейчас домой и взглянуть на физиономию Нафис.
Суман усмехнулась.
— Видите, получилось так, что…
Отодвинулась штора, официант внес на подносе два стакана апельсинового сока, бутерброды и что-то горячее.
— Я не хочу есть, — сказала Суман. — Спасибо.
— А я вот проголодался. Держите. — Салман протянул ей стакан с соком.
Суман мешала сок ложечкой и смотрела в стакан. Друг за другом красивым веночком в соке кружились лепестки жасмина. Она взяла стакан. Вздохнула и поднесла к губам.
— Суман, помнишь то день, когда ты шла к гаражу, а я копал грядку под саженцы жасмина? Тогда сказал еще про гранатовое дерево и джинов. Помнишь?
— Конечно, — ответила Суман.
Он отпил глоток.
— Вот и сегодня… Сегодня утром, я, как тогда, копал грядку и вдруг вижу — на самой высокой ветке граната раскрывается огромный бутон… Представляешь себе, преогромный бутон.
— Преогромный бутон, — повторила Суман. — А дальше?
— Бутон раскрывается прямо на глазах, и из него выходит… пери. Настоящая живая пери.
— А потом? — Суман заулыбалась. — Выходит пери…
— И так она мила и прекрасна, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Пришлось мне поверить всему, что я слышал о пери, начиная с детства и кончая сегодняшним днем. Мне очень хотелось поговорить с ней, но я немного смутился, да и пери говорят только на своем, особом языке. Вот я и подумал: а вдруг она не поймет мою речь или рассердится, если поймет неверно. Поэтому я и промолчал. Но я смотрел на нее такими влюбленными глазами, что она все равно поняла без слов, так как потом сама сказала мне…
— Сказала? Пери умеют говорить человеческим голосом? — Суман звонко рассмеялась.
— Да, и даже идущим прямо в сердце. Она сказала: «Салман, как мне добраться до тебя? Я очень хочу этого, но стыд перед людьми удерживает меня». И тогда я…
Суман больше не смеялась. У нее беспокойно забилось сердце, она зарделась, стакан, который она держала в руке, дрожал, а пальцы другой руки нервно забегали по столу.
— И тогда я подумал… — приглушенно повторил он, но волнение не дало ему закончить.
Он порывисто протянул руку и положил ее на руку Суман.
— Суман!
Суман потянула свою руку, но он не отпускал ее. Он поставил стакан с соком, и теперь обе его руки держали руку Суман.
— Не вырывай ее, признайся, что любишь. Мне так хочется верить, что я не ошибся.
Он приковал ее к себе взглядом, и ей стало страшно. Глаза или два бездонных синих озера: она видела, как тонет в них, но на дне озер виднелась не смерть, а неясный силуэт жизни. Что за удивительные глаза, в которых сразу видны и приказ, и просьба, которые казались очень сильными и в то же время такими слабыми, будто, взгляни в них Суман построже, и они тут же готовы сдаться ей.
— Нет, нет, Салман. Нет, я не люблю вас, с чего вы взяли? Вы ошибаетесь, вы не так меня поняли… — И, сжав губы, она отвернулась.
Салман схватил ее за обе руки и не выпускал их.
— Даже ложь, слетающая с этих уст, мила. — Он протянул руку и повернул к себе подбородок Суман. — Посмотри на меня. Ведь любишь?
Из глаз Суман катились слезы.
— Разве у меня есть право на любовь? — Она помедлила и горько добавила: — Вы, наверное, не знаете, кто я…
— Знаю, — просто ответил Салман. — Не надо.
Суман насторожилась и внимательно посмотрела на него.
— Нет права на любовь… — повторил Салман. — Разве можно начинать жизнь с таким похоронным настроением? Ну же, Суман!
