— Ну что же вы замерли на пороге, котятки? Подходите, я вас жду.
— Дедушка, деда, мы были молодцами, мы почти не плакали. Папа сказал, что мы храбрые парни, не котята, а тигрята, — захлебывались в рассказах близнецы, забравшись на тахту к деду, гладя и целуя его.
— Если ваш папа так говорит, значит, так оно и есть. Папа зря не скажет, — улыбнулся Александр Иванович.
В это время подоспела няня. Обняв близнецов за плечи, она увела их на "детскую" половину.
Старики со слезами на глазах выслушали рассказ Даши и Мела о пережитом. Потом женщины ушли, и Мел выложил тестю всю правду о требованиях бандитов.
Вечером Мел отвез родителей в Москву, понимая, что дома Александру Ивановичу будет спокойнее. Заручившись обещанием тревожить их с Дашей при малейшей необходимости или признаках ухудшения, он поспешил вернуться в коттедж.
А потом началась занудная и мало понятная Мелу процедура следствия. Дело было возбуждено по заявлению Дашиного отца, которое все эти дни пролежало в милиции. Строго говоря, в наличии было три обвинительных документа: кроме заявления Александра Ивановича работники юстиции могли располагать свидетельскими показаниями Мела об угрозах его детям, его жене и ему самому, а также рапортом спецназа об освобождении детей.
Доказанным и не подлежащим опротестованию со стороны обвиняемых оказался лишь факт похищения близнецов. Но как безобидно он выглядел! Да, дети были похищены, чтобы получить с Мела деньги, так как он оскорбил и избил "горячих" парней и должен был за нанесенную обиду "расплатиться". Потом якобы "горячие парни" одумались, испугавшись, и, пожалев детей, решили вернуть их отцу без выкупа!
Мел не отрицал, что денег с него не требовали, требовали отдать жену. Изложив суть разговора с бандитами, он, разумеется, опустил подробности гнусного торга, так как это было кощунственным оскорблением Даши. Угрозу Даше бандиты не признали, утверждая, что женщину не обменивали, а вызвали на мост, чтобы она забрала детей, так как боялись, что у Мела может оказаться оружие. Бандиты настаивали, что их было только трое, а не шестеро, что следовало со слов Мела. Адреса и фамилии остальных членов преступной группы в ходе следствия упомянуты не были.
В конечном варианте преступные действия вконец распоясавшихся подонков выглядели чуть ли не как безобидная хулиганская выходка. Но теперь обвинения выдвигались уже против Мела: избиение молодых парней в дансинге, что подтверждалось показаниями администратора и охранников заведения. Пытались привлечь к ответственности и спецназовца за ранение одного из обвиняемых. Однако это обвинение в ходе следствия отпало, так как рана оказалась несерьезной: пуля пробила мягкие ткани предплечья.
Бандитов судили за киднеппинг как-то тихо и без всякого резонанса. В пересказе адвоката обвиняемых дело выглядело так: кровь ударила в голову горячим джигитам, жажда мести толкнула их на похищение детей, но доброе сердце и сердобольная душа заставили вернуть маленьких пленников родителям…
На процессе Мел был один. Свои показания он давал вяло, понимая, что бандитам дадут по минимуму: сам он уже не жаждал крови, перенеся все внимание на заботы о безопасности семьи.
В ходе следствия он пришел к немаловажному для себя выводу. Судя по всему, охота на него продолжалась, только теперь противник решил надавить на самое уязвимое место — на семью.
Первоначальное предположение о том, что похитители просто "сбесившиеся ублюдки", движимые собственной похотью, отпало само собой, когда он почувствовал, как умело и высоко профессионально организована их защита.
Когда обвиняемым был задан вопрос о том, как они узнали московский адрес семьи В., они выдали самую простую версию: спросили у администратора гостиницы. Допрошенная на месте в южном городе дамочка подтвердила, что молодые люди с букетом цветов и корзиной ранних фруктов действительно осведомлялись у нее о Мелитоне Георгиевиче В. и попросили назвать его московский адрес. Хотя это и не принято в практике гостиницы, она назвала адрес, так как считала, что посетители имеют благие намерения одарить высокого гостя. Как узнали имя и фамилию? Здесь начинались противоречия в показаниях; парни твердили, что фамилию им назвал администратор; сама же дамочка решительно настаивала на том, что к ней пришли с готовой фамилией.
К концу процесса Мел уже не сомневался в том, что бандиты имели наводку на него с Дашей, а затем и на детей. Истина открывалась страшная, но с ней как-то надо было работать. Несмотря ни на что он по-прежнему не допускал мысли бросить или свернуть свое дело.
Внешне жизнь вошла в обычную колею. Правда, Мел усилил меры безопасности; в коттедже теперь дежурил специальный охранник. Он следил за близнецами, когда те гуляли, водил машину и сопровождал Дашу, когда она ездила в город за покупками или по своим делам. Однако, когда Мел приезжал домой, он предпочитал "нести охрану" сам; присутствие чужого человека было ему не по душе. Систему личной безопасности Мел менять не стал, продолжая ездить в банк и возвращаться один; но на деловые совещания, в спортзал или тир, куда он теперь ходил регулярно, его неотступно сопровождали две "тени".
Быстрее всех пришли в норму малыши. Они уже забыли, как было страшно у "дядек", случившееся казалось им забавным приключением, где они проявили чудеса храбрости и выдержки.
Даша тоже держалась спокойно и сдержанно, взяв с Мела слово не вспоминать страшные дни. И только по тому отрешенному, направленному внутрь себя взгляду, с которым она в минуты близости перебирала его короткие и теперь седые волосы, Мел понимал, что она постоянно думает о происшедшем.
…Был мрачный слякотный денек позднего октября. Даша готовила воскресный обед, дети играли наверху, Мел работал в кабинете.
Вдруг с лестницы с громкими криками ссыпались сыновья и, подбежав к матери, направили на нее стрекочущие игрушечные автоматы:
— Мама, мы тебя обмениваем! Ложись быстро, мама! Бандиты не уйдут!!!
А дальше произошло неожиданное. Даша обернулась, закричала на близнецов, вырвала у них автоматы из рук и крепко нашлепала.
Мальчики вначале замерли от неожиданности и глубокого недоумения — мать впервые в жизни подняла на них руку, их вообще никто в семье не наказывал шлепками! — а потом, ни слова не говоря, направились к лестнице в детскую. Здесь на полдороге их встретил Мел, вышедший на шум из кабинета.
— В чем дело, Жорж-Алекс? Что за шум, а драки нет? — весело спросил он.
Сыновья в гордом молчании проследовали мимо. Тут до него снизу донеслись всхлипывания, и он быстро сбежал вниз.
— Что случилось, Дашенька? — спросил он, присаживаясь на диван рядом с женой.
— Я сорвалась, Мел! Я ни за что обидела Жорж-Алекса, они просто играли… ну в этот проклятый обмен… — плакала Даша, уткнувшись ему в плечо.
— Ах, как нехорошо получилось… Ну успокойся, старушка… Успокойся! Пойду к ним наводить мосты. Нельзя, чтобы они культивировали свою обиду. Приведи себя в порядок, через десять минут мы вернемся все трое. Он поднялся наверх к сыновьям. Те сидели на ковре и "строили" железную дорогу.
